Золотые узы - [32]

А потом он споткнулся, и Аурелия схватила его за шею и наклонилась вперед, прижавшись мягкой грудью к его голове. Господи, он же здоровый мужчина! Разве можно этакое выдержать? Клейтон чуть не упал, но только крепче ухватил Аурелию за ноги и почувствовал, как ее шелковистые бедра прижались прямо к его щекам!

Неужели все эти прикосновения нисколечко ее не взволновали? Да где там! Она только и думала, что об этом болване Пойзере. Ах, бедняжка весь промок! Черт бы его побрал!

Клейтон посмотрел в сторону Дайи и гостиницы, где оставил Аурелию. Он весь день работал до изнеможения, чтобы как-то погасить тянущее чувство в паху. И до того устал, что у него болели даже ногти на ногах. Он положил в кучу еще несколько мешков и ящиков так, чтобы получилось нечто вроде навеса, забрался под него и уснул, не замечая ветра и снега.

Ветер свистал на открытом берегу, хлопал пологами палаток, завывал у дверей танцевальных залов и баров Дайи. Через дощатые стены гостиницы Аурелия слышала его предостерегающий шепот:

– Уезжай отсюда, возвращайся домой!

«Номер» Аурелии представлял собой угол на втором этаже, отгороженный выцветшей ширмой, изображавшей восточную эротическую сцену. Девушка бросила на нее один взгляд и тут же отвернулась, словно ее застали за каким-то непристойным занятием.

Кроватью ей служила натянутая на деревянный каркас парусина, а вместо одеяла лежала шкура северного оленя. Аурелия залезла под шкуру в одежде и случайно снова взглянула на ширму.

Голые тела. Одна пара вся переплетена плющом и цветами и залита алебастровым светом луны, другая совокупляется в положении, которое, по мнению Аурелии, пристало только животным. Она задержала взгляд на этой паре. Неужели и Клейтон так делает?

С чего это вдруг стало жарко? Аурелия расстегнула под оленьей шкурой платье, расслабила шнурки корсета и заметила, что у нее напряглись и отвердели соски. Зная, что этого не следует делать, она все-таки снова повернулась к ширме.

Вцепившись в длинные темные волосы женщины, мужчина забрал в рот сосок на ее круглой груди. Ноги у нее широко раскинуты навстречу ему, спина изогнута в порыве наслаждения. Волосы у мужчины были похожи на волосы Клейтона. И у него была такая же широкая мускулистая грудь.

Неужели и ее когда-нибудь будет так же обнимать и целовать мужчина? Клейтон? Аурелии вдруг стало нестерпимо одиноко, и, сама не зная почему, она дала волю слезам.

С другой стороны ширмы постояльцы, все мужчины, крутились на жестких ложах, чертыхались и храпели.

Аурелия вытерла глаза рукавом и прислушалась: одни присвистывали, другие надрывно кашляли. Аурелия протянула руку, погасила керосиновую лампу и неожиданно подумала: «А Клейтон храпит во сне?» Снизу доносились смех и игра на пианино. С чего это ей пришло в голову думать о Клейтоне, когда он, наверное, проводит ночь с Пухлыми Губками? Аурелия стукнула кулаком по подушке, зарылась в нее лицом и в конце концов уснула.

После полуночи пошел дождь. Откуда-то налетел необычайно теплый ветер, по оконному стеклу застучали крупные капли. Дождь постепенно смывал накопившуюся на стекле грязь, и в комнату медленно проникал серый предутренний свет.

Аурелия открыла глаза, села в постели и потянулась. Господи, все тело болит! Ох, принять бы сейчас горячую ванну и выпить английской соли.

Густая вонь пота и виски заставила ее вскочить с постели. Да и час был уже неприлично поздний – почти десять! Прижав платок к носу, она быстро прошла между рядов коек, вышла в коридор и спустилась по лестнице. В столовой топилась большая железная печь. Аурелия потерла руки и окинула взглядом ряды накрытых клеенкой столов.

Человек с седыми усами, в высоких резиновых сапогах, в руках которого была лопатка на длинной ручке, указал Аурелии на свободное место и сказал:

– Я, можно сказать, ваша официантка. Что вам подать?

Аурелия решила, что Вальдо и Клейтон давно позавтракали и работают на берегу. Ей было совестно, что проспала. Она заказала кусок кукурузного хлеба с поджаренным беконом и, наскоро перекусив, поспешила на берег.

– Где это вас носило? – буркнул вместо приветствия Клейтон, когда она подошла к куче их скарба, которая за истекшие часы выросла вдвое. – Время уже к обеду идет.

– Дождь проливной, а вы без куртки и шляпы! Какой у вас больной вид! – воскликнула Аурелия.

Он был похож на кошку, которую оставили на ночь под дождем. Ей показалось, что Клейтон постарел на несколько лет.

– Тронут вашей заботой. Видите, что тут делается? Ночью пришел еще один пароход, а во второй половине дня, говорят, прибудет третий. Нам надо успеть перетащить все это с берега на склад. Не знаю только, стоит ли. Все, наверное, раскисло от дождя.

Аурелия поглядела на гору мешков и ящиков, потом на свои часы.

– Простите, Клейтон, я проспала. Больше этого не случится. И когда вы успели все это стащить в кучу?

– Ночью. – Клейтон вынул из кармана платок и вытер мокрое от дождя лицо. – А вы думали, чем я ночью занимался? Таскался по бардакам?

Оскорбленная словом «бардак» и устыдившись своих подозрений, Аурелия удивленно смотрела на него. Но Клейтон еще не до конца высказался: