Золотые уколы смерти - [29]

Полковник раздраженно бросил окурок прямо в открытую форточку и упал в свое кресло.

Антон скромно откашлялся и начал:

— Сказать честно, я не усматриваю в действиях стажерки Воронцовой ничего предосудительного, что могло привести к гибели этой Дубининской…

Борисов с ехидством заметил:

— Это отчего же не усматриваете? Зачем она поехала в эту гостиницу, когда там всех свидетелей по три раза допрашивали? Вы что, своим коллегам не доверяете, себя считаете умнее всех?

Антон покраснел и с некоторым вызовом ответил:

— Воронцову туда послал я, Валентин Васильевич. Решил, что свежий человек со свежим взглядом, может быть, чего новенького накопает…

— Накопала! Еще один труп. Причем труп, как вы уверяете, чуть ли не единственного и самого важного свидетеля!

Ирина поняла, что полковнику следует мягко все объяснить, причем именно ей самой:

— Разрешите?

— Ну-ну, стажер…

— Во-первых, сохранилась запись ее показаний, в подлинности которой не приходится сомневаться…

— Слушал я, Воронцова, слушал. Только эти показания, сдается мне, добыты нечестным путем, и суд, если дело до него дойдет, не примет их во внимание.

Ирина вскинула голову и твердо сказала:

— Во-первых, их уже некому опровергнуть. А во-вторых, я, признаю, немного блефовала с целью заставить важного свидетеля сознаться. Разве это преступление?

Борисов тяжело вздохнул, глотнул чаю из стакана и заметил:

— Ну, положим, в наших общих интересах, чтобы важность и подлинность этой пленки никем не была оспорена. Уж мы тут постараемся…

Он многозначительно посмотрел в глаза Каменецкому, и тот кивнул.

— Однако, — продолжал Валентин Васильевич, — как мы объясним тот факт, что убийство этой администраторши гостиницы произошло после визита к ней нашей сотрудницы? А? Ваши соображения, Ирина Владимировна, вы ведь первая оказались на месте преступления и потом вызвали опергруппу?

— Первая я была рано утром, потому что так мы решили накануне, на совещании. Дверь оказалась приоткрытой, и после настойчивых звонков я решила войти. В квартире наблюдались явные следы борьбы, вещи разбросаны, на кухне — разбитая посуда. А в большой комнате на ковре лежала на спине Елена. Я подошла — у нее в области сердца торчала какая-то пика, шампур… Другие, из набора, были разбросаны в коридоре и кухне.

— Девицу явно закололи, — заметил Каменецкий.

— Да! И у меня сразу возникла ассоциация с этой нашей «фехтовальщицей». Ведь кому была нужна смерть этой Лены? Конечно, она крупно поссорилась с этим своим Виктором — тем более у нее был серьезный повод…

Воронцова запнулась.

— Я понял, что за повод из этой вашей записи. Вы, Ирина Владимировна, сами его изобрели.

— Да, но вряд ли…

— Не будем гадать, — жестко прервал Борисов, — версию с этим ее дружком надо обязательно и срочно отработать. Она не исключается.

— Есть! — четко ответил Каменецкий. — Разрешите идти?

— Пока можете быть свободны. Если мне понадобятся дополнительные детали этой истории, я должен иметь возможность с кем-либо из вас немедленно связаться. Воронцову пока не отстраняют от расследования до выяснения всех обстоятельств случившегося, но…

— Ясно, господин полковник!

Ирина произнесла это так звонко и радостно, что Борисов только покачал седой головой.

— Спасибо, Антон, — сказала Воронцова капитану, когда они направлялись по длинному коридору в его кабинет.

Каменецкий понял, за что его благодарит стажерка, но скромно заметил:

— Я сам во многом виноват. Это были не слишком хорошо продуманные задания. Впредь стану осторожнее, что и тебе советую… даже приказываю.

Когда они уселись в кабинете капитана, Антон задымил сигаретой и сказал:

— В общем, так. Я остаюсь на связи, а ты, Ирина, отныне никаких действий не смей предпринимать без согласования со мной. Ясно?

— Да.

— Так вот. Сейчас ты снова отправишься в эту гостиницу «Космос» и побеседуешь с… ну, как ее… пожилой администраторшей.

— Тетей Валей?

— Ага. Выясни, не знает ли она, не видела ли чего подозрительного, что было бы связано с убийством ее напарницы. Сразу доложишь результат.

— Есть!

Через сорок минут Воронцова входила в знакомый уже прохладный холл «Космоса».

Не сменившаяся с дежурства (явно ввиду отсутствия Елены) тетя Валя встретила ее еще более враждебно, чем накануне. Ирине даже показалось, что она вот-вот полезет на нее с кулаками.

Снующий туда-сюда гостиничный люд с удивлением оглядывался на громогласную сцену, в которой принимали участие молодая женщина в голубеньком сарафане (что никак не выдавало в Воронцовой милицейского следователя) и пожилая толстая матрона в цветастом платье.

— Вы куда дели нашу Леночку? Засадили небось ни за что в каталажку! Мне уж шесть часов как смениться пора, а я тут торчу из-за вас!

Тетя Валя чуть не визжала от злости, чем начала выводить Ирину из себя. Но Воронцова знала, что не имеет права поддаваться эмоциям. Это может окончательно испортить и без того не блестяще идущие с этого утра дела. Поэтому стажерка, сделав над собой усилие, приветливо улыбнулась и попросила:

— Не горячитесь, тетя Валя!

— Я тебе… вам… не тетя, а Валентина Ивановна. Да еще надо проверить, кто ты такая!

— Лейтенант уголовного розыска Воронцова Ирина Владимировна.