Золотистые реснички меркурика встрепенулись в судороге, которая пробежала по всему обледенелому телу. Больше он не шевелился.
Ларионова встала. Обогреватель не помог — колени и лодыжки одеревенели от стужи.
— Пошли, — сказала она Шоулзу и Диксону. — Рекомендую сворачивать базу, и как можно скорее. Теперь это заповедник для ученых, и скоро сюда градом посыплются университетские экспедиции.
Диксон набычился:
— А чем прикажете «Тот» снабжать?
— Чем снабжать? Обращусь в Суперэт. Есть на примете ледяной астероид…
«Ну вот, — подумала она, — наконец-то можно поспать. А потом снова за работу».
В сопровождении Шоулза и Диксона она побрела по тонкому слою пыли к жилому куполу.
Золотые Реснички чувствовала животом лед. Но над ней льда не было, и не было воды. Было лишь бескрайнее ничто, в котором без всякого эха тонули отчаянные импульсы слепых глаз.
Поразительно, невероятно! Она выбралась из льда! Разве может такое быть? Наверное, она попала в огромную пещеру; потолок слишком далеко, вот и пропадает эхо… Ведь мир — это бесчисленные ярусы пещер, соединенных друг с другом бесконечной сетью туннелей…
Так это или не так, ей уже не узнать. По телу разливается смертное тепло. Сознание тает, как лед, и утекает по сужающемуся туннелю памяти.