Золотые нити - [26]

Экзотические кустарники перемежались соснами, пихтами, несколько деревьев напоминали кедр. Тина не была знатоком флоры, но хвойные деревья от лиственных отличать умела. Отсутствие грядок, хороший забор, большие ворота с оборудованной звонком калиткой, говорили о том, что хозяева в деньгах недостатка не имели.

– Ты уверена, что мы пришли туда, куда нужно?

– Конечно, уверена. Вон и собака ихняя. Герман, Герман! – позвала Людмилочка, подпрыгивая и махая рукой. Огромная старая овчарка подбежала к забору и радостно залаяла, виляя хвостом.

– Ты же говорила, что это пожилая пенсионерка, вдова ученого, которая зарабатывает на жизнь гаданием. Кстати, как она гадает? На картах? Или она ясновидящая? Что-то я не вижу, чтобы она нуждалась в деньгах. Смотри, какой домина.

– Ну и что? Денег она за это не берет. И вообще она никому не гадает. Только о-очень хорошим знакомым, или знакомым хороших знакомых. –Людмилочка засмеялась, – Если бы я тебе сказала правду, ты бы ни за что не поехала. Правда же? Ну вот, я тебе и предложила прогуляться по красивым местам, заодно проведать бедную пенсионерку, попросить ее погадать, чтобы была возможность дать ей немного денег так, чтобы она не обиделась. Тебе захотелось развеяться, к тому же ты сердобольная, – мне ли не знать, как тебя можно уговорить.

Тина согласилась с подругой, хотя поехала только потому, что не хотела оставаться одна. И правильно сделала. Воздух здесь был чудесный, чистый, с ароматом хвои, повсюду зелень, вдалеке, красиво изгибаясь, текла река. Над рекой стояла старинная церковь с зелеными куполами.

В поисках нужного дома они обошли половину поселка, наслаждаясь прекрасной погодой и особой загородной тишиной.

Хозяйка, услышав лай собаки, вышла на крыльцо. Близоруко щурясь, рассматривала гостей. Наконец, держа собаку за ошейник, подошла и открыла калитку.

– Людочка! Как я рада вас видеть. – Она вопросительно посмотрела на Тину. – Это ваша подруга? Входите же, он не кусается. Герман, не мешай нам, пожалуйста, ты видишь, девочки боятся. – Она слегка подтолкнула собаку в сторону сарайчика, и та послушно потрусила на свое место.

По дороге к дому Виолетта Францевна рассказала им, как она скучает здесь одна, как давно к ней никто не заходил.

– Вы уж извините за беспорядок. Дом большой, а мне уже немало лет, к сожалению, – она улыбнулась. – Не успеваю убирать, да и тяжело. Вторым этажом я почти не пользуюсь, только первым. Хоромы достались мне от мужа. Когда он умер, очень тоскливо стало в московской квартире, вот и переехала сюда – здесь все-таки воздух, речка, и Герману тут нравится. Он один у меня остался. Да вы проходите, я сейчас чайку поставлю.

Комнаты в доме оказались необычайно просторные – высокие потолки и большие окна расширяли пространство. Темно-красные обои, такие же шторы и желтый паркет удивительно сочетались друг с другом. Громадный диван и кресла с гобеленовым рисунком стояли вокруг деревянного резного столика. На стенах висели картины с библейскими сюжетами. Повсюду стояли свечи, разных цветов и толщины.

Хозяйка села в кресло, а девушки на диван. Тина рассматривала странные букеты цветов, сделанные из минералов, вазу с бессмертником.

Виолетта Францевна совершенно не походила на гадалку – худощавая, невысокая, со вкусом одетая, хотя и в домашнюю одежду, она скорее напоминала учительницу, чем прорицательницу. Тина почему-то представляла ее совсем другой – похожей на цыганку, с пронзительным взглядом, массивными золотыми серьгами и унизанными кольцами руками.

– Мы… – Людмилочка робко подала голос. – С нами происходит что-то странное. Я имею в виду, с Тиной, – она кивнула в сторону подруги. – Вот мы и решили, то есть я предложила… вернее…

– Да-да, я слушаю, – хозяйка смотрела куда-то в сторону, словно искала ответа на свой собственный внутренний вопрос, а происходящее ее как будто не касалось. Наконец, взгляд обрел осмысленность, она сложила руки на коленях и вздохнула.

– Что с вами произошло?

– Ну, я же говорю, произошло ужасное… – Людмилочка чуть было не сказала «убийство», но вовремя вспомнила наставления Тины и прикусила язык. – Мы хотели бы узнать, если можно, конечно, что будет дальше в связи… с этими событиями. Понимаете, не хотелось бы говорить конкретно, есть причины, по которым…

– Я понимаю. – Виолетта Францевна поправила волосы – они у нее были светло-желтого оттенка, расчесанные на прямой пробор. – Я понимаю… – Она помолчала. Девушки тоже молчали, не зная, что говорить. – Подождите минуточку, – она легко поднялась и вышла в другую комнату. Время стало таким неопределенным, что невозможно было понять, сколько хозяйка отсутствовала.

Гадалка вернулась, неся довольно большой ларчик из неизвестного металла, и поставила его на стол. Ножки у него были сделаны в виде львиных лап, а на крышке два льва сидели спиной друг к другу, между ними мерцал золотой диск. Только золото было очень старинное – его оттенок говорил об этом.

Тина заворожено смотрела на необычный предмет – у Альберта Михайловича ей пришлось насмотреться на самые разные диковинки, но такой вещицы она никогда еще не видела: поражала мягкость, изысканность и, вместе с тем, чистота линий. Металл потускнел и потемнел от времени, но нечто неподвластное времени – идея – предстала в первозданном виде.