Золотые костры - [101]

здесь. Они на взводе, могут решить, что я колдую.

— Разумно.

Проповедник закончил с водой, и я перелил ее в свою флягу. Плотно закрутил крышку и вопросительно посмотрел на старого пеликана, быстро обошедшего тех, кто находился в зале.

— Сердце у всех бьется, — с сожалением сообщил он мне.

Это могло что-то означать, а могло и нет.

— А хозяин?

— Забыл, — смутился мой спутник, нырнул сквозь стену, тотчас же вернулся. — Чертов полудурок. У него мозги совсем съехали. С ним тоже все в порядке, если не считать разбитой башки.

— В смысле?

— Он молится и бьется лбом об пол. Считает, что раны помогут ему призвать в это захолустье ангела Господнего.

— Твоя циничность по отношению к верующим меня поражает, — поддел я его.

Он в ответ заметил:

— Безграмотность должна быть осмеяна.

В этот момент дверь распахнулась, и под взглядами всех присутствующих на постоялый двор вошел мой давешний знакомый — конокрад. На его бороде, бровях, усах и ресницах намерз лед.

Он подошел к стойке, снял с ремня арбалет, бросил перед собой и спросил меня как ни в чем не бывало:

— Где хозяин? Хочу выпить.

— Он занят, — не слишком любезно сообщил я. — Так что в сочельник у нас самообслуживание.

Проповедник уже проверил сердцебиение человека, отрицательно покачал головой и вышел на улицу через стену. Буду надеяться, что ему повезет.

Конокрад между тем бесцеремонно залез в хозяйский шкаф, достал бутылку шнапса, отбил кинжалом горлышко и налил себе полстакана крепкого напитка.

— Что заставило тебя вернуться?

Он оскалил зубы в злой улыбке:

— Уж точно не совесть. На границе города настоящий ад. Метет так, что нельзя сделать и шага. Я ухожу. Возьму припасы, что найду на кухне, отыщу заброшенный дом, заберусь в подвал или подпол и пережду непогоду. Демон вряд ли будет сидеть здесь вечность. Да и не особо он спешит убивать уцелевших.

— Чем тебя не устраивает постоялый двор?

— Количеством людей. Рано или поздно вы привлечете его. Я не желаю умирать с дураками.

Я не стал говорить ему, что и он нужен мне, как пятое колесо в телеге. На человека, который умеет думать только о себе, невозможно полагаться.

Я пошел к лестнице — следовало поставить несколько фигур-ловушек, и моя комната лучшее место для того, чтобы объединить рисунки с тем, что сейчас должен был рисовать Львенок.

Но не успел подняться, как меня окликнула блондинка:

— Господин страж!

Я остановился, дожидаясь, когда она подойдет, в то время как ее уцелевший телохранитель остался за столом, внимательно наблюдая за нами.

— Мое имя Мередит де Виль. Я жена Клауса де Виля, главы гильдии шелка Руже.

Серьезная должность, большая власть и немаленькие деньги.

— Чем могу быть полезен?

— То, что ходит в ночи. Вы сможете нас защитить?

В ее голубых глазах была жгучая надежда, что, пока я рядом, ей больше не придется бояться, но я ответил правду:

— Я спасаю людей от темных душ, но не имею сил уничтожать выходцев из бездны. Здесь я такой же человек, как вы, госпожа.

Она сочла, что я хочу от нее избавиться, и применила, на ее взгляд, беспроигрышный козырь.

— Мой муж богат и заплатит за мое спасение.

— Сожалею, госпожа де Виль, но я и вправду не смогу вас защитить. К тому же у вас есть более сильное оружие.

— У меня? Вы шутите? — печально спросила она.

Я показал на молитвенник, который женщина сжимала в руке:

— У вас есть ваша вера. Один мой знакомый инквизитор как-то сказал, что настоящая вера творит чудеса и в руках доброго христианина она точно огненный меч против сил зла.

Студент, лихорадочно листавший книгу и краем уха слышавший наш разговор, на несколько мгновений оторвался от страниц, с иронией посмотрел на меня, явно не ожидав, что я озвучу нечто подобное. Пугало крутанулось на табурете. Оно было удивлено.

— Но демоны сильнее людей.

— А вера сильнее демонов. — Черт побери, жаль, что здесь нет Проповедника. Он бы точно не удержался и заявил, что я выбрал для себя не ту стезю в жизни.

Она помедлила, задумчиво кивнула, соглашаясь:

— Вы правы. Спасибо.

— Я не сделал ничего, к сожалению.

— Страх стал слабее.

Оставив ее, я поднялся на второй этаж и направился по темному коридору к своей берлоге. Дверь в ближайшую комнату была распахнута, и я волей-неволей кинул туда взгляд. Полная немолодая женщина в чепце, из-под которого были видны тусклые соломенные волосы, стояла на табурете, с затянутой петлей на шее.

Мы встретились глазами, а в следующий момент табуретка с грохотом упала на пол, и дама закачалась на веревке.

Я в два счета оказался рядом, обхватил ее за ноги и поднял. Надо сказать, это была не изящная Гера, которую я с легкостью мог подкинуть одной рукой. Здесь пришлось держать двумя, и держать крепко. Эта дура пыталась вырваться, но я так просто не сдался. Ей повезло, что веревка была внатяг, когда самоубийца стояла на табуретке, иначе она бы сломала себе шейные позвонки, а не трепыхалась теперь, точно вытащенная из воды плотва.

Проблема была в том, что я не мог ее отпустить — петля бы затянулась.

И тут в дверях я увидел Пугало с интересом заглянувшее на шум.

— Быть может, ты удосужишься помочь?! — прорычал я.

По его меланхоличному виду было понятно, что оно не понимает, кой черт я вообще спасаю того, кто хочет покончить с жизнью. Философия Пугала в данном случае была однозначна — посмотреть на агонию или, на худой конец, пройти мимо.