Золотые дни - [4]

Ангус умел действовать быстро, решительно и правильно. Испуганный крик девушки вывел его из ступора, и Ангус среагировал мгновенно. Он схватил поводья и резко дернул их, останавливая кобылу. Не выпуская поводьев из рук, он попытался поймать англичанку, но она соскользнула вправо и упала на камни.

Тэм подбежал, чтобы помочь Ангусу справиться с гарцующей лошадью. Он потянул за поводья, вынудив кобылу шагнуть вперед. Теперь Ангуса и англичанку больше ничто не разделяло. Ангус протянул руку, чтобы помочь девушке подняться.

— Не прикасайтесь ко мне! — сказала она и поднялась без посторонней помощи, отряхивая пыль с платья.

Злобно посмотрев на Ангуса, англичанка сказала:

— Это вы сделали! Я не знаю, кто вы такой, но я уверена, что это сделали вы.

Оправдываться Ангусу не позволила гордость. Что он мог сказать? Что видел, как один из его соплеменников подрезал подпругу? Или сказать, что собирался проверить упряжь перед тем, как она сядет в седло, но его настолько ошеломила ее красота, что он напрочь забыл о седле? Чем сказать такое, уж лучше быть выпоротым.

— Я — Мактерн, сын Мактерна, — сказал он наконец, расправив плечи и глядя на нее сверху вниз.

— О, я понимаю, — сказала она, и ее лицо порозовело от гнева. — Мой дядя украл вашу собственность, и теперь вы отыгрываетесь на мне. — Она смерила его надменным взглядом, презрительно усмехнулась, заметив его нечесаную гриву и бороду, затем скользнула взглядом по килту. — Вы носите юбку из чувства протеста? Хотите, я одолжу вам одно из моих платьев? Они гораздо чище вашего.

С этими словами она развернулась и направилась обратно в старый замок.

На какое-то время во дворе воцарилась тишина. Было так тихо, словно и птицы петь перестали, а потом раздался громкий и дружный смех. Мужчины, женщины, дети, даже пара коз, привязанных к стене, визгливо захохотали.

Ангус стоял посреди всего этого гогота, и лицо его, та незначительная часть, которая не была покрыта косматой растительностью, стала темно-красной от стыда. Развернувшись, он пошел назад, на конюшню, и всю дорогу слышал комментарии, вызывавшие новые взрывы смеха:

— Он не хотел смотреть на нее!

— Он и слушать про нее не хотел!

— Вы видели, как он на нее вытаращился? Да ему можно было ноги отрубить, а он бы и не заметил!

Ангус слышал, как смеялись женщины.

— Теперь он не станет так задирать нос. Со мной танцевать он не захотел, а она с ним танцевать не станет. О да, он заслужил то, что получил. Поделом ему!

Словно в одно мгновение он, король, скатился до положения шута.

Пройдя мимо, конюшен, Ангус вышел за ворота замка и направился к своему домику. Он хотел рассказать тому то, как все было на самом деле, хотел оправдаться. Это Шеймас ослабил подпругу на ее седле, и Ангус как раз собирался подтянуть ее, но девчонка его отвлекла, и поэтому он не сделал того, что хотел. Да, именно так, отвлекла. Она вышла, вырядившись в свою дурацкую шляпку и красный жакет с большими пуговицами, и этот ее дурацкий вид так его насмешил, что он лишился дара речи. А эти ленты в волосах! Кто видел что-то глупее? В такой одежде она и десяти минут не протянет в горах. Надо же было так по-дурацки вырядиться! При виде такого дурацкого наряда у него и отнялся язык. Да, так он и скажет.

К тому времени как Ангус дошел до своего домишки, он уже чувствовал себя намного лучше. Теперь ему было что сказать в противовес тому, что, похоже, думали о случившемся все прочие.

Но когда до дверей оставалось всего несколько шагов, из дома вышла сестра, она улыбалась. Чумазый мальчишка цеплялся за ее юбку, еще один сидел на руках, а третий был в животе. Сестра расплылась в улыбке.

Следом за сестрой из двери высунул голову ее муж. Лицо у него все еще было красным. Видно, ему пришлось очень быстро бежать, чтобы опередить Ангуса.

— Это ты сделал? — спросил он. — Ты ослабил подпругу, чтобы она упала?

Этого Ангус уже не мог снести.

— Я бы ни за что не обидел женщину, — сказал он, выдав голосом свое потрясение. — Как ты мог так подумать обо мне?

Сестра засмеялась.

Ангус умолк. Что он сделал такого, что они решили, будто он способен на низость? На подобное обвинение и отвечать не стоит. Слишком много чести для зятя. Развернувшись, Ангус пошел прочь.

Он замедлил шаг, лишь когда услышал оклик сестры:

— Пожалей меня, Ангус! Я не могу с таким животом бежать за тобой.

Он остановился и оглянулся.

Поравнявшись с ним, она положила руку ему на плечо.

— Или мы сядем и отдохнем, или тебе придется принимать этого ребенка прямо здесь и сейчас.

Ангус присел на камень, и Кенна села рядом, поглаживая живот, чтобы успокоить того, кто в нем жил.

— Он не хотел ничего плохого, — сказала она.

— Твой, муж или Шеймас?

— Так это Шеймас ослабил подпругу? Я так и знала.

— Ты одна об этом знала. Все прочие, похоже, считают, что это сделал я.

— Нет, никто так не думает, — сказала она.

— Твой муж…

— Он тебе завидует, еще как, — сказала Кенна. — Ты ведь знаешь.

— С чего ему завидовать мне? У него есть дом, семья и жена, о которой можно только мечтать.

— Дом ему не принадлежит, а единственное, что у него хорошо получается, так это, похоже, делать детей. Все остальное делаешь ты.