Золотой жук. Странные шаги - [152]

Трое остальных подошли к ним, но, прежде чем они приблизились, Гаркер сказал голосом, который снова обрел твердость:

— Да, я уничтожил одну бумагу, но зато нашел другую, которая, как мне кажется, снимает подозрение со всех нас.

— Прекрасно! — сказал Фишер весело и громко. — Посмотрим.

— Поверх бумаг сэра Айзека, — пояснил Гаркер, — я нашел письмо от человека, по имени Гуго. Он грозил убить нашего несчастного хозяина именно таким образом. Это нелепое письмо, одни издевки — можете взглянуть сами, — но в нем упоминается, что Гук всегда удит рыбу на острове. И главное, он сам признает, что пишет письмо в лодке. А так как, кроме нас, на остров никто не ходил, — тут губы его скривились в улыбке, — преступление мог совершить только тот, кто приплыл на лодке.

— Постойте-ка! — вскричал герцог, и в лице его появилось что-то похожее на оживление. — Да ведь я хорошо помню этого Гуго. Он был не то камердинер, не то телохранитель. Ведь сэр Айзек все-таки опасался покушения. Его… Его не все любили. После какого-то скандала Гуго уволили, но я хорошо его помню. Такой рослый венгерец с длинными усами. Они торчали по обе стороны лица…

Словно луч света блеснул в памяти Марча, и он вспомнил утреннее видение, как вспоминают сон. Река, затопленные луга, низенькие деревья, темный пролет моста. И на мгновение он снова увидел: человек с темными, торчащими, как рога, усами прыгнул на мост и скрылся.

— Боже мой! — воскликнул он. — Да ведь я видел убийцу сегодня утром!

В конце концов Хорн Фишер и Гарольд Марч все-таки провели день вдвоем на реке, так как вскоре после прибытия полиции маленькое общество распалось. Было объявлено, что показания Марча снимают подозрение со всех присутствующих и подтверждают вину бежавшего Гуго. Хорн Фишер сомневался, что венгерца поймают, и, видимо, не особенно стремился распутывать это дело, — облокотившись на борт лодки, он, покуривая, смотрел, как колышутся камыши, медленно уплывая назад.

— Это он хорошо придумал — прыгнуть на мост, — заметил Фишер. — Пустая лодка мало о чем говорит.

Никто не видел, как он причаливал к берегу, а с моста он сошел, если можно так выразиться, и не входя туда. Он опередил преследователей на двадцать четыре часа, а теперь сбреет усы и скроется. По-моему, есть все основания надеяться, что ему удастся уйти.

— Надеяться? — повторил Марч и опустил весла.

— Да, надеяться, — повторил Фишер. — Я вовсе не хочу ввязываться в вендетту только потому, что кто-то прикончил Гука. Вы, вероятно, уже догадались, что он был за птица. Подлый кровопийца, вымогатель — вот кто такой ваш простой, энергичный промышленный магнат! Почти о каждом он знал какую-нибудь тайну. Он знал, что бедняга Уэстморленд в юности женился на Кипре, а это могло скомпрометировать герцогиню. Знал, что Гаркер рискнул деньгами клиента в самом начале карьеры. Поэтому-то они и перепугались, когда увидели, что он мертв. Они чувствовали себя так, словно сами совершили это убийство во сне. Но, признаться, есть еще одна причина, по которой я не хочу, чтобы нашего венгерца повесили.

— Что ж это за причина? — спросил Марч.

— Дело в том, что он никого не убивал, — ответил Фишер.

Гарольд Марч бросил весла, и некоторое время лодка плыла сама по себе.

— Знаете, я почти ожидал чего-нибудь такого, — сказал он. — Это неразумно, конечно, но в воздухе что-то было, как перед грозой.

— Напротив, неразумно обвинять Гуго, — возразил Фишер. — Разве вы не видите, что они осуждают его на том же основании, на котором оправдали всех остальных? Гаркер и Уэстморленд молчали потому, что нашли Гука убитым и знали, что есть документы, которые могут навлечь на них подозрение. Гуго тоже нашел его убитым и тоже знал, что есть письмо, которое может навлечь на него подозрение. Это письмо он сам написал накануне.

— В таком случае, — нахмурился Марч, — когда же совершено убийство? Я встретил Гуго на рассвете, а ведь от острова до моста путь не близкий.

— Все очень просто, — сказал Фишер. — Его убили не утром. И не на острове.

Марч глядел в искрящуюся воду и молчал, но Фишер продолжал так, словно отвечал на вопрос:

— Умный убийца непременно использует необычные стороны обычной ситуации. В данном случае было важно, что Гук встает раньше всех, удит рыбу на острове и очень недоволен, когда его беспокоят. Убийца задушил его в доме вчера ночью, а затем, в темноте, перетащил труп вместе со снастями на остров, привязал его к дереву и оставил там. Весь день рыбу удил мертвец. А убийца вернулся в дом или, вероятнее всего, пошел прямо в гараж и укатил в своем автомобиле. Убийца сам водит машину. — Фишер взглянул в лицо другу и продолжал: — Вы ужасаетесь, и в самом деле все это ужасно. Но не менее ужасно и другое. Представьте себе человека, которого вконец извел вымогатель, разрушил его семью. Если этот человек убьет негодяя, вы ведь не откажете ему в снисхождении! А разве не заслуживает снисхождения тот, кто избавил от вымогателя не семью, а целый народ?

Предостережение, сделанное Швеции, вероятно, предотвратит войну, а не развяжет ее, и спасет много тысяч жизней, куда более ценных, чем жизнь этой старой змеи. Поймите, это не казуистика — я не оправдываю убийцу, но рабство, в которое попал его народ, оправдать в сотни раз труднее. Будь я поумней, я догадался бы обо всем еще за обедом по его затаенной жесткой усмешке. Помните, я пересказывал вам дурацкий разговор о том, что старому Айзеку всегда удается подсечь рыбу? В определенном смысле этот мерзавец ловил на свою удочку не рыб, а людей.