Золотой юноша и его жертвы - [5]
— Ты, Васо, второй человек после короля? — Ножица схватился за живот.
— Второй! Великолепное место!
— Да что же это за место? Чем ты будешь заниматься? И сам знаешь, какой из тебя чиновник! — Известно было, что всю работу в канцелярии, вплоть до составления его личных писем, выполняет за Васо унтер-офицер. Но Ножица об этом умолчал.
— Я не могу работать в канцелярии? Да плевать я хотел на такую службу! Мне предложили место начальника полицейской кавалерии, ей-богу! Это по моей части!
— Но для этого нужно иметь кое-какое представление о законах! К примеру, случится в городе демонстрация, ты должен точно знать, что ты имеешь право, а чего не имеешь права делать.
— Имею право, не имею права! Закон! Пустяки! Прикажу «расходись!», а не послушаются — «Обнажить сабли!» Не действует? — «Огонь!» Увидишь, улица вмиг станет чистой, словно выметенная!
Говоря, Васо усиленно размахивал руками, будто уже представлял себя сидящим на коне. Он выпучил глаза, точно и впрямь видел перед собой непокорную толпу, и, окинув всех торжествующим взглядом, успокоился, только на губах еще играла горделивая улыбка: победитель!
Йошко, сделав вид, что все это ему надоело, позевывая, встал и, опасаясь, как бы не проснулась от поднятого шума больная мать, заглянул с порога в другую комнату. Нотариус, продолжая посмеиваться, молчал. Самым странным, впрочем, и единственно странным здесь человеком был капитан. Он стал серьезным, как бы мгновенно протрезвев, и заметил, силясь нахмуриться:
— Как на фронте! Удивляюсь тебе, Васо!
— И я тебе! — резко бросил Васо, не на шутку рассерженный; он злоупотреблял мягкотелостью капитана. — Разве мы здесь, среди хорватов, не как на фронте? Все они республиканцы и коммунисты! Ты что, их жалеешь? Позволь тебе сказать, хоть ты и старше меня, твои беседы с этим шалопаем Панкрацем мне никогда не нравились.
— При чем здесь Панкрац? — вздрогнул капитан, будто в эту минуту и сам думал о нем. Какое-то мгновение он колебался, потом, как бы смутившись, ожесточился: — Я был на фронте, там оружие применяют против оружия (хоть и это неразумно), но в безоружных я бы никогда не выстрелил.
— Зачем же тогда пошел в солдаты?
— Зачем? — Капитан пристально посмотрел на него, и в его взгляде выразилось и замешательство, и невысказанное до сих пор презрение. — Зачем? — повторил он, рассмеявшись горловым, сдавленным смехом. И, словно желая уйти от подобных разговоров и мыслей, встал и с напускной веселостью выкрикнул: — Пойдемте, господа, смотреть кино!
В другой комнате сеанс уже начался, и жужжание аппарата заглушало громкое и смачное гоготание крестьян. Мать Йошко еще спала, и он тихо отошел от двери на середину комнаты. Лицо его внезапно приобрело задумчивое выражение, и он немедля последовал за капитаном. Поднялся и Ножица. Только Васо, мрачный, но в душе довольный собой, поудобнее устроился, вытянув ноги:
— Эту швабскую ерунду пусть смотрят хорваты, это их культура!
II
Оставшись один, он продолжал бросать любопытные взгляды на дверь. Изредка бывая в городе, он заходил в кино, и его не переставало удивлять, как это и природа, и люди, всего мгновение назад бывшие бесформенным лучом света, прорезавшим темноту зала, вдруг превращались на простыне в живые картинки. Он и сейчас бы, конечно, пошел в кино, если бы в комнату тихо, словно крадучись, снова не притащился старый Смудж, неся в руках початую бутылку вина. Васо налил стакан и посмотрел на спину тестя, который, как минуту назад и его сын, заглянул в соседнюю комнату, желая узнать о самочувствии жены. Едва тот, вздохнув, повернулся, Васо грубо набросился на него:
— А ты что, старый, целый день шмыгаешь да вздыхаешь? О чем-то договариваешься с Йошко, а меня не зовете, я для вас ноль!
С утра Смудж был разговорчив и пребывал в хорошем настроении, и если бы Васо присутствовал на обеде, как нотариус Ножица, он заметил бы, что молчаливым и подавленным тесть стал в самый разгар обеда, еще до беседы с Йошко, приехавшим прямо к столу. Сейчас же на это лицо было страшно смотреть: сплошная пепельная туча, от бледных, судорожно сжатых губ до мутных серых зрачков. Он не спеша, осторожно сел и опасливо осмотрелся вокруг.
— У Йошко плохи дела, — прошепелявил он, заикаясь. — Только не вздумай ему ничего говорить. Он, правда, убежден, что выкрутится, кх-а, кх-а, — кашлянул он, чувствуя надвигающийся приступ астмы, и тут же поведал Васо о последних неприятностях сына и о своем отношении к ним, сказав также, что разрешил Йошко продать дом. Только будет ли от этого прок? С некоторых пор его семью словно прокляли, несчастье следует за несчастьем: то с женой, потом с Йошко, а теперь и с Васо.
Васо, слушая его с раскрытым ртом, задумался. Откровенно говоря, все это, как казалось ему, было водой, льющейся на его мельницу.
— Не верю я, — сказал он насколько мог убедительнее, — что ему удастся выкрутиться. Белградцы люди умные и понимают, что солдаты ждать не будут, их надо вовремя накормить. Увидишь, Йошко только потеряет дом! По-моему, куда разумнее отказаться ему от этой затеи и принять у тебя дело. Ты уже стар, пора и на покой.
![Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы](/storage/book-covers/c3/c3289aad8df0371b9359fb039904ceaa080661e4.jpg)
Романы Августа Цесарца (1893–1941) «Императорское королевство» (1925) и «Золотой юноша и его жертвы» (1928), вершинные произведем классика югославской литературы, рисуют социальную и духовную жизнь Хорватии первой четверти XX века, исследуют вопросы террора, зарождение фашистской психологии насилия.
![Императорское королевство](/storage/book-covers/01/01cb8aba63b48bf74c1097de5611780be78fa7d7.jpg)
Романы Августа Цесарца (1893–1941) «Императорское королевство» (1925) и «Золотой юноша и его жертвы» (1928), вершинные произведем классика югославской литературы, рисуют социальную и духовную жизнь Хорватии первой четверти XX века, исследуют вопросы террора, зарождение фашистской психологии насилия.
![Молодинская битва. Риск](/storage/book-covers/21/21b7d5912e6adb0c2223d19e8d782a80a74f8dc0.jpg)
Новый исторический роман современного писателя Г. Ананьева посвящен событиям, происходившим на Руси в середине XVI века.Центральное занимает описание знаменитой Молодинской битвы, когда в 1572 г. русская армия под руководством князя Михаила Воротынского разгромила вдвое превосходившее крымско-турецкое войско.
![Жена господина Мильтона](/storage/book-covers/15/1579eb75f584fc9f35a8da2b0b69c6d40c2d4ddb.jpg)
Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.В четвертый том Собрания сочинений включены роман о великом английском писателе XVII в. «Жена господина Мильтона», а также избранные стихотворения Р. Грейвза.Перевод с английского О. Юмашевой.Комментарии А. Николаевской.
![Анна Ярославна — королева Франции](/storage/book-covers/d0/d063fb0b5f651c49097fe5d6b0d2e12d118ba926.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Григорий Шелихов](/storage/book-covers/4a/4ab8d001f1e9871d597619b5f775c82297b36859.jpg)
Исторический роман посвящен Григорию Ивановичу Шелихову - русскому исследователю, мореплавателю, промышленнику и купцу.
![Русский крест](/storage/book-covers/06/0631ebc4d99c4d9b51589a6752b28707001efc81.jpg)
Аннотация издательства: Роман о последнем этапе гражданской войны, о врангелевском Крыме. В марте 1920 г. генерала Деникина сменил генерал Врангель. Оказалась в Крыму вместе с беженцами и армией и вдова казачьего офицера Нина Григорова. Она организует в Крыму торговый кооператив, начинает торговлю пшеницей. Перемены в Крыму коснулись многих сторон жизни. На фоне реформ впечатляюще выглядели и военные успехи. Была занята вся Северная Таврия. Но в ноябре белые покидают Крым. Нина и ее помощники оказываются в Турции, в Галлиполи.
![Красавица и генералы](/storage/book-covers/cd/cdcb519dec9e886ab570e593dde2d38ea04493c1.jpg)
Аннотация издательства: Роман о белом движении на Юге России. Главные персонажи - военные летчики, промышленники, офицеры, генералы Добровольческой армии. Основная сюжетная линия строится на изображении трагических и одновременно полных приключений судьбах юной вдовы казачьего офицера Нины Григоровой и двух братьев, авиатора Макария Игнатенкова и Виталия, сначала гимназиста, затем участника белой борьбы. Нина теряет в гражданской войне все, но борется до конца, становится сестрой милосердия в знаменитом Ледяном походе, сделавшимся впоследствии символом героизма белых, затем снова становится шахтопромышленницей и занимается возрождением своего дела в условиях гражданской войны.
![Скошенное поле](/storage/book-covers/47/47fa8f8c0ed7a68b5e83163919ca7236e4142a99.jpg)
В лучшем произведении видного сербского писателя-реалиста Бранимира Чосича (1903—1934), романе «Скошенное поле», дана обширная картина жизни югославского общества после первой мировой войны, выведена галерея характерных типов — творцов и защитников современных писателю общественно-политических порядков.
![Дурная кровь](/storage/book-covers/44/444fa16822c2abbb4502b414fb325e1f41b472d8.jpg)
Борисав Станкович (1875—1927) — крупнейший представитель критического реализма в сербской литературе конца XIX — начала XX в. В романе «Дурная кровь», воссоздавая быт и нравы Далмации и провинциальной Сербии на рубеже веков, автор осуждает нравственные устои буржуазного мира, пришедшего на смену патриархальному обществу.
![Баконя фра Брне](/storage/book-covers/8d/8de9868edc3079fce6581f9e056d48fd5d91eb5e.jpg)
Симо Матавуль (1852—1908), Иво Чипико (1869—1923), Борисав Станкович (1875—1927) — крупнейшие представители критического реализма в сербской литературе конца XIX — начала XX в. В книгу вошли романы С. Матавуля «Баконя фра Брне», И. Чипико «Пауки» и Б. Станковича «Дурная кровь». Воссоздавая быт и нравы Далмации и провинциальной Сербии на рубеже веков, авторы осуждают нравственные устои буржуазного мира, пришедшего на смену патриархальному обществу.
![Пауки](/storage/book-covers/b0/b0b9a4a168e715ff161faa6c3178b5cb4c296e54.jpg)
Симо Матавуль (1852—1908), Иво Чипико (1869—1923), Борисав Станкович (1875—1927) — крупнейшие представители критического реализма в сербской литературе конца XIX — начала XX в. В книгу вошли романы С. Матавуля «Баконя фра Брне», И. Чипико «Пауки» и Б. Станковича «Дурная кровь». Воссоздавая быт и нравы Далмации и провинциальной Сербии на рубеже веков, авторы осуждают нравственные устои буржуазного мира, пришедшего на смену патриархальному обществу.