Золотой вихрь - [15]

Я знаю, что всего лишь пешка для твоего друга, но была ли я чем-либо другим? В конце концов, у меня есть шанс на независимость, если я соглашусь на его условия. Никто до сих пор не предлагал мне даже такой возможности. Ты прав и он прав. Это неплохая сделка.

– Так ты решилась?

Она кивнула и отступила на шаг.

– Я лучше скажу ему об этом. Где он?

– В конюшне. Я пойду с тобой.

– Я пойду одна. – Она задорно улыбнулась. – Не хмурься. Все будет просто великолепно!

2

Что вы делаете? – спросила Тесс, стоя в дверях конюшни.

Гален повернулся к ней. Лучи заходящего солнца осветили радужным ореолом темный силуэт ее стройной фигурки и зажглись пламенем в ее темно-рыжих волосах.

– Мою лошадь укусила змея по дороге в Динар, и ранка воспалилась, – спокойно объяснил он.

– Становится темно, вам понадобится фонарь.

– Я собирался зажечь его.

– Не отвлекайтесь. – Она живо повернулась к столбу возле двери, на котором он висел. На полочке под ним взяла огниво, высекла огонь и зажгла фонарь.

Он видел очертания ее тела сквозь тонкий голубой батист платья с высокой талией.

Она поставила фонарь на землю возле ведра и залюбовалась конем. Не выдержав, дотронулась до его морды.

– Он красавец! Как его зовут?

– Селик.

– А что случилось с Телзеном?

– Я держу его на племя. Селик – один из его потомков.

– Он очень нежный. Довольно неожиданное свойство для жеребца.

Он с любопытством поглядел на нее.

– А что вы знаете о жеребцах?

– Мало. Мне еще нужно многому учиться. – Она встала на колени рядом с ним. – Змея ядовитая?

– Да, но она его лишь поцарапала.

– А какую мазь вы используете?

– Травяную смесь из горчицы и ржи.

– А вы не пытались добавить туда мяты?

– Нет.

– Она снимает жар, и конь мог бы выдержать более горячий компресс.

– Откуда вы знаете?

– Я пробовала разные травы, когда одна из кобыл графа повредила ногу. – Она потянулась мимо него, размотала компресс с ноги Селика и нежно погладила колено жеребца.

– Вы только посмотрите. Вы когда-нибудь видели такое изящное сложение?

“Ее сложение более изящно”, – подумал Гален, сознавая, что мог бы смять ее только одним неосторожным словом.

Он видел тонкие голубые ниточки ее вен на запястьях и мог ощутить биение ее пульса на виске, всего в нескольких дюймах от его собственного.

– Исключительное.

– Просто удивительно, как эти колени могут выдержать такой вес. – Она обмакнула тряпку в воду и отжала. – Нам понадобится более горячая вода.

– Я сделаю. – Он встал, взял ведро, вылил воду за дверью, затем прошел к очагу и налил в ведро горячей воды из большого чайника.

– Какого графа?

– Что? – Она сосредоточенно хмурилась, накладывая повязку. – Ах, это. Граф де Санвен. Его поместье располагалось недалеко от монастыря. Он держал прекрасных лошадей, хотя ни одна из них не сравнится с этим красавцем. – Она села на пятки, продолжая с восхищением разглядывать коня. – У вас много таких, как Селик?

– Ни одна лошадь не похожа на другую.

– Пожалуй.

– Сестры позволяли вам посещать графа?

– Вначале нет. Мне приходилось незаметно ускользать из монастыря. – Она поморщилась. – Я даже не могу вам сказать, как часто меня ловили и приводили к матери-настоятельнице для наказания.

– Сколько лет этому графу?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Я никогда не интересовалась его возрастом.

– Приблизительно. – Поймав ее удивленный взгляд, Гален понял, что спрашивал слишком резко, и попытался смягчить тон. – Молодой?

Она покачала головой.

– Мне кажется, у него уже внуки. Гален почувствовал, как напряжение сошло с него. Он поставил ведро с горячей водой возле нее.

– Вам он нравился?

– Да… его лошади. Вначале он очень раздражался, но когда увидел, что я могу быть полезной в его конюшне, то стал почти приветливым.

– Почти?

– Ну, он больше не рычал на меня и нанес визит матери-настоятельнице, уговорив ее позволить мне приходить к нему дважды в неделю.

– И как он этого добился?

– Он уверил ее, что будет наблюдать за мной, что у меня природный дар в обращении с животными. Еще он сказал, что уверен в том, что святой Франциск Ассианский приветствовал бы мою любовь и заботу о животных. – Она усмехнулась. – Впервые мои дела одобрили. Мать-настоятельницу очень удивило и обрадовало отношение святого Франциска, проповедовавшего самоотречение от мирских благ.

– А добрый граф получил нового помощника конюха.

– Я не возражала. Я люблю заниматься лошадьми. Они помогли мне скрасить жизнь в монастыре, она стала более сносной. – Тесс повернула к нему свое горящее от волнения лицо. – Когда-нибудь у меня будет замечательная конюшня и много коней, таких, как Селик и Телзен.

Он скользнул взглядом по изящным линиям ее шеи и вниз, к мягкой округлости небольшой груди, полуобнаженной низким вырезом платья. Ее светлая кожа обладала каким-то необыкновенно мягким сиянием. Он вдруг подумал, какой же шелковистой окажется она под его рукой.

– И еще у меня будут собаки и, быть может, почтовые голуби. – Она сняла компресс с ноги Селика. – Замечательная жизнь, как вы думаете?

– И никаких фешенебельных салонов? Она рассмеялась.

– Что я там буду делать? Не могу представить себе ничего более скучного, чем внимать поэту, читающему свои стихи, или вести умные разговоры о Вольтере и Руссо.