Золотой сон - [45]

Он перечитал письмо. Она очень сердилась на него, но в то же время ничего не могла поделать, чувствовала себя ему обузой, что было правдой, ведь теперь все его планы сдвигались. Он отправил ей телеграмму, которая, по его мнению, Должна была развеселить Грейс и сильно озадачить почтовые службы.

Потом он пошел на берег, и там понял, что не сможет начать работу до рождения ребенка, и тут же в голове стала сама собой складываться в слова новелла, которую он давно вынашивал, но все не решался начать, история идиллической жизни на острове двух влюбленных. Он решил, что это будет его прощанием с беллетристикой, эта вещь обязательно должна стать шедевром, Кельвин прибежал в дом и написал Грейс ответ:

– Не волнуйся и ни о чем не думай. Меня это устраивает. Я сажусь писать новеллу о влюбленных и радуге – помнишь, я тебе рассказывал, это как раз займет все время до рождения ребенка, а потом мы купим домик в Канаде и я смогу начать большую работу. А сейчас, я прямо сейчас сажусь за новеллу.

И он действительно набросился на рассказ и не заметил, как зима перешла в весну, а весна в лето, он буквально зарылся в свою историю. Наконец июльским утром он поставил последнюю точку в повествовании – за окном пели жаворонки, чайки плавно планировали над морскими волнами. Он порадовался за ребенка, который позволил ему написать такую замечательную вещь, он видел, что эту новеллу нескоро забудут, она вызовет яростные споры и читатели будут требовать продолжения. Он глубоко вздохнул и решил пойти искупаться, а потом неделю повалять дурака перед отъездом в Розхэвен. Последние дни беременности он рассчитывал провести с Грейс. Он поднялся наверх, взял полотенце и плавки и отправился к пляжу, насвистывая ирландскую мелодию. По дороге он встретил почтальона, вручившего ему телеграмму из Колдминстера. Кельвин прочел ее и побледнел. Потом он бегом вернулся на почту, набрал номер в Кройдоне и попросил как можно скорее отправить его частным самолетом в Англию.

Пока самолет снижался, он в который раз удивился, видимо, в его отсутствие над Англией всегда ярко сияло солнце и стояла отличная погода. На летном поле Кельвина ждал автомобиль – по дороге в Колдминстер он пытался сосредоточиться, но не смог, и только чуть не плакал от досады и горечи. Машина остановилась перед воротами больницы. Вышедший врач протянул Кельвину руку и даже не притворялся, что рад его видеть. Потом он посмотрел на небо, и Кельвин подумал, что вот сейчас он скажет: «Погожий сегодня денек». Кельвину всегда казалось, что Кавердейл, так звали врача, выглядит старше своих тридцати пяти, и сейчас он начал понимать, почему.

«Давайте присядем», – показал врач на маленькую скамейку у входа в больницу. «У вашей жены произошел выкидыш, она случайно поскользнулась и упала. Я принимал роды, ребенок родился мертвым и…»

– Она умрет?

– Да.

– Сколько ей осталось жить?

– Недолго. Я дал ей одно сильное лекарство, и его я смогу дать еще только один раз. Может быть, она захочет с вами поговорить. – Кавердейл помедлил. «Я сказал сестре, чтобы она вашей жене прямо сейчас лекарство дала. Курить будете?»

– Нет, спасибо. – Кельвин помолчал. – Сколько ей осталось?

– Час, может меньше. Если бы я не знал, что вы придете, я бы вообще не стал этого лекарства давать, и ее бы уже не было.

– Ей можно увидеться с детьми? – Лучше не надо. – Кавердейл взглянул на часы. – Они же в Розхэвене. Боюсь, они просто не успеют…

Кавердейл замолчал, вышел в боковую дверь и скоро вернулся со стаканом воды и таблеткой – Кельвин проглотил успокоительное, запил водой и спросил: «А она все знает?»

– Да. – Кавердейл помолчал. «Ей так плохо было, что она уже давно сама обо всем догадалась.» Лицо Кавердейла сразу посерело. «Мы сделали все, что могли, но…» Он уже начал говорить сам с собой. «Боже мой, неужели это все, что мы могли сделать?»

Кавердейл весь покрылся потом. Кельвин сказал ему: «Я знаю, вы действительно сделали все, что могли.» Лицо его тоже было мятым и серым от усталости. «Когда мне можно будет… к ней?»

– Скоро. Посидите пока здесь. – Кавердейл открыл окно. «Она совершенно спокойна, и вы постарайтесь не волновать ее.»

– Хорошо.

Кавердейл посмотрел ему в глаза.

– Сейчас я вас к ней отведу.

В палате царил полумрак. Сидевшая у изголовья кровати сестра встала, почтительно поклонилась и вышла. Кавердейл подвел Кельвина к кровати.

– К вам Кельвин пришел. Он наклонился к умирающей. – Как вы себя чувствуете?

– Покойно, спасибо вам.

– Хорошо.

Кавердейл подержал ее руку, отпустил и тихо вышел, затворив за собой дверь.

После долгого молчания Кельвин наконец выдавил из себя: «Здравствуй.»

Она, казалось, не услышала, но потом слабым голосом почти прошептала: «Ты не поднимешь немного занавеску? Я тебя не вижу.»

Он подошел к окну и поднял тяжелую гардину – в палату проник слабый солнечный луч, некоторое время блуждавший по кровати, но, наконец, остановившийся на лице Грейс.

Он снова подошел к кровати, достал небольшой пакетик из кармана и сказал: «Я там на пляже кое-что нашел для тебя» – тут он с ужасом увидел, что у нее нет сил даже для того, чтобы поднять руку и принять подарок – ему пришлось положить его на подушку так, чтобы она, открыв глаза, смогла его увидеть.