Золотой шар - [44]

— Ты все выбросил? — спросил он с подозрением.

— Все… — не очень уверенно ответил Костя.

— Точно?

— У меня ничего нет, — сказал Костя, отойдя на всякий случай в сторону.

— Покажи! А ну покажи, кому говорят! — Бараско сделал по направлению к Косте угрожающий шаг.

Костя, наверное, с ним бы и справился, если бы выдержал первые секунд тридцать. Но проверять это предположение он не собирался. Зачем бегуну меряться силами с боксером, все равно проиграешь, подумал он, пусть даже я и выносливее.

Пришлось распахнуть телогрейку.

— А это что?!

— Полосатый камень… домой возьму…

Хабар действительно был красивым. Переливчатым, с красно-бурыми полосами всех мыслимых и немыслимых оттенков. Он был создан, чтобы прекрасно смотреться на книжной полке и удивлять девушек, которые забредали к Косте. Костя готов был сочинить любую фантастическую историю, лишь бы только завлечь их в свою берлогу, хотя мало-мальски грамотный геолог объясни бы ему, что полосатость обусловлена различными окислами железа и других минералов и что такие камни образуются там, где столетиями просачиваются грунтовые воды.

Бараско саркастически рассмеялся:

— Не собирай в этой пустыне ничего. А если берешь, спрашивай у меня, — и выкинул полосатый камень в овраг.

— Зачем же ты его выкинул! — возмутился Костя и готов был бежать за камнем. — Такой красивый!

— Это не просто красивый камень, а хабар, который морочит голову. Водит людей кругами по пустыне, пока они не погибают.

— Не верю! — уперся Костя.

— Ну иди посмотри, — усмехнулся Бараско.

Костя пошел и посмотрел. Самое удивительное заключалось в том, что камень вдруг сделался серым, неприметным, как и другие камни. Совесть заела, что ли? Только какая совесть у хабара?

— Ну что, убедился? — спросил Бараско.

— Убедился… — вздохнул Костя и с потерянным видом стоял перед ним, как ученик перед учителем. — Я больше не буду…

— Ну слава богу, — терпеливо согласился Бараско. — А теперь идем в город.

Только он это сказал — город перед ними и открылся: заводские окраины, трубы, какие-то заводы и телевизионные вышки. В общем, индустриальный пейзаж. А за ним море — синее-синее, бескрайнее-бескрайнее, до самого горизонта. Море, которое еще никто не исследовал. Если бы Костя прибыл в Дыру не на бронепоезде и не насмотрелся на чудеса пустыни с ее хабаром, то и не поверил бы, что это Дыра. Скорее, все та же Зона — человеческая и понятная, правда, с морем, которого, естественно, в земной Зоне не было. Хотел он расспросить Бараско, да взглянув на его сердитое лицо, передумал.

Дальше они шли с помощью гаек. Бараско зря не рисковал. И хотя после Зоны со всем ее хитроумием. Дыра казалась им детской песочницей, Бараско терпеливо бросал и бросал гайки, пока не добросался: земля на перекрестке вздыбилась до небес в виде вихря, и бежали они без оглядки так, что свистело в ушах. В довершении ко всему их обстреляли откуда-то из развалин.

Костя так и не спросил, что это был за вихрь: вначале было не до этого, а потом забыл. Какая, в принципе, разница?! Может, прямо в «дровосека» гайкой заехали, а может, так среагировал «аттракт»?

— Сволочи! — выругался Бараско, облизывая губы и сплевывая вязкую, как замазка, слюну. — У нас вода еще осталась?

— Пробили, гады!

Пуля действительно задела последнюю бутылку с водой, и Костя старательно высасывал влагу из рукава телогрейки.

Пришлось им, не испив водицы, поползать меж гор строительного мусора. А спас их только склон холма. Бараско зашипел:

— Прикрывай фланги, — а сам принялся разглядывать пейзаж в оптику.

Костя занимался тем же самым, но рассматривал, как показалось ему, совершенно неинтересные места: горы, кочки, канавы, поросшие полынью и тысячелистником, ржавый экскаватор в котловане, превратившийся в сито, такой же «камаз», бетономешалки и прочее строительное оборудование. Не такой он представлял себе Дыру. Здесь тоже, оказывается, взрывают и стреляют. Через оптический прицел АК-74М смотреть было одно удовольствие: вот тебе упреждение на ветер, вот на дыхание. Костя даже расслабился. Стал вертеться от нетерпения и что-то насвистывать, как вдруг увидел: от ковша экскаватора отделился мужик в черном и пропал в траве на склоне. Там же лощина, догадался Костя. Сейчас заберется на горку, и мы окажемся как на ладони. Хотел он позвать Реда, да не успел: высунулся тот мужик выше по склону метрах в ста, и оказалось, что у него положение тоже не ахти какое. Лощинка-то была мелкой. К тому же ему надо было сориентироваться, а Костя, хотя и не менял позиции, оказался в лучшем положении, потому что «вел» его, вычислял, где тот появится. И вычислил. В тот момент, когда мужик в черном высунулся вслед за своей М16, Костя выстрелил. Отдача была не очень сильной, и он подумал, что промазал, потому что фонтанчик от пули возник перед фигурой в черном. Но вдруг по склону, поднимая хвост пыли, скользнула винтовка М16 и застряла в траве, чуть-чуть не долетев до основания горки.

— Молодец, — прошептал Бараско, — а теперь уходим.

— Зачем уходить-то! — сгоряча возмутился Костя. — Одного же подстрелили!

Уж очень ему хотелось еще раз отличиться. К тому же, он оказался азартным. Пока Костя разглядывал склоны в поисках новых врагов, Бараско и след простыл. Костя оглянулся — Бараско уже скользил, как ящерица, далеко внизу, и Косте не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Черт! — ругался он. Какой глупый Бараско. Мы бы их сейчас здесь всех перещелкали, как китайцы воробьев. Надо было только на холм взобраться.