Золотой плен - [70]

С глубокой горечью она увидела, как Бекет опять замкнулся в своей раковине.

– Так, вы, мадам, не оставили мысли защитить его, – с.вымученной улыбкой проронил он. – Меня вы готовы предать в любой момент.

– Нет... – задохнулась Катье.

– Но я все равно выполню свой долг. – Выражение его глаз стало непроницаемым. Он покосился на Лиз, и в них промелькнуло презрение, Потом он повернулся к ней. – А вы оставайтесь с дьяволом.

Бекет поднял с пола камзол и сюртук, повесил на плечо перевязь шпаги.

Прошел через гостиную и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Катье прижала к губам дрожащие руки и опустилась на постель. Выглянула в окно. Скоро начнет светать.

– Уходи отсюда, Лиз.

– Послушай, сес...

– Я не хочу сейчас говорить с тобой. Может быть, потом, утром. – Она подошла к туалетному столику, взяла сонный отвар, приготовленный для нее Сесиль. Он совсем остыл. – А может, и нет.

– Катье...

– Уходи.

Сестра возмущенно зашелестела юбками.

– Ладно, уйду. Маленькая Катье в расстроенных чувствах: «Ах, я вся дрожу!»

Катье не клюнула на это, Лиз фыркнула и закатила глаза.

– Но ты напрасно меня гонишь. Я бы могла тебе еще многое порассказать о любовниках. Особенно о таких опасных.

Катье повернулась к ней спиной. Когда Лиз по примеру Бекета громыхнула дверью так, что петли жалобно взвизгнули, она даже не шелохнулась.

Бекет влетел в комнату, отведенную ему маркграфом, и быстро переоделся в темно-серый бархатный сюртук и бриджи, которые где-то раздобыл ему Гарри. Натянул ботфорты. Эль-Мюзир, твердил он про себя. Катье приведет меня к Эль-Мюзиру. И покончим с этим. Мысль отозвалась в груди неожиданной болью, он заскрежетал зубами и направился в конюшню.

Через несколько минут он был уже в седле и направлял Ахерона к южным воротам замка. Стража отдала ему честь. Солнце показалось над гребнями восточных холмов.

– Но-о! – крикнул он иноходцу, как только ворота остались позади.

Тот сорвался с места И почти что взлетел на воздух: копыта едва касались земли. Бекет низко склонился к шее коня; полы серого сюртука хлопали на ветру.

В памяти проносились эпизоды былых сражений: Бленгейм, Рамиль, Ауденарде... Ржание коней, хриплые крики солдат, звон металла. Запах чужой крови, чужого страха. И собственного. Его все глубже затягивало в омут битвы. Грохот выстрелов, он, его шпага и конь – единое целое в этом ревущем урагане.

Вот и теперь Ахерон точно слился с ним в головокружительной скачке вдоль пересохшего русла. Бекет невольно пригибался, чтобы ветки не хлестали по лицу, и до предела напрягал мышцы – так что они отзывались болью, легкие обжигал ветер, сердце гулко билось в груди.

Но это не помогло.

На дне сухого ручья появилась струйка воды и, по мере того как они летели все дальше на юг, превращалась в настоящий речной поток. Их обдавало брызгами. Погружая ноги по бабки в холодную воду, Ахерон замедлил скорость, и наконец Бекет остановил его.

Он спрыгнул и вошел по колено в воду. Стал зачерпывать ее пригоршнями и плескать на себя, пока она не полилась ручьями с пропитавшегося потом бархатного сюртука.

Нет, не помогает.

Катье.

Он выпрямился, напился свежего воздуха. Закрыл глаза, стряхнул капли с неподвязанных волос.

– Почему ты, Катье?! – разнесся по долине крик раненого зверя. – Почему не простая крестьянка на дороге в Ауденарде? Без огня Ван Стаденов в серых глазах, без сотканных из солнца волос... – Он помолчал и охрипшим голосом добавил: – Без твоей заботы, Катье. И без маленького сына, отданного на откуп дьяволу.

Сознание своего долга осталось нерушимым в мозгу: найти Эль-Мюзира и убить его. В этом вся его судьба. Они с турком достойные противники: и силой, и ловкостью друг другу не уступят. И оба готовы идти до последнего.

Но в сердце... Нет! Onтряхнул головой, обрывая нить опасных мыслей. Никакого сердца! Ничего нет, кроме долга.

И все же не кто-нибудь, а он втянул в это Катье, и его долг помочь ей, хочет она того или нет.

Он прошлепал по воде к Ахерону. Какой же он дурак! Надо не обращать внимания на Катье и на ее женские страхи. Если придется, она снова его предаст.

Он стиснул челюсти. Что такое сказка про сумасшедшего дедушку рядом с безумием Эль-Мюзира? Но он не мог отвернуться от тревоги в ее глазах.

Конечно, она будет противиться ему всей силой духа и воли. Он зашагал быстрее.

Вскочил на Ахерона и поехал назад к городу через долину. Он довольно далеко ускакал в своем бешенстве, и солнце уже порядком припекало, когда он повернул коня к разрушенному аббатству.

Дуновение утреннего ветерка было свежим, но в запахе его ощущалась надвигающаяся буря.

Перед глазами вновь стояли образы Катье и белокурого мальчика, так похожего на мать. Понимает ли Петер, какая драгоценность – любовь его матери? Дети редко это чувствуют. Но малыш, видно, с молоком впитал материнскую отвагу и гордость, и при мысли о том, что он попадется в лапы Эль-Мюзиру, у Бекета щемило в груди.

Катье заблуждается насчет того, что будет с мальчиком, если маркграф узнает о его болезни. Он должен доказать ей это.

Найал стоял у коновязи и разговаривал с троими незнакомцами.

– Лейтенант... – Бекет спешился и оставил поводья волочиться по земле.