Золотой пергамент - [6]

— Чего? — отпрянул тот. — Совсем обалдел?

— Не смей… так… разговаривать! С повелителем… с Гволкхмэем! — в зал очень вовремя ворвался Тристан, советник правителя. — Не смей… слышишь! — судя по всему, ему очень хотелось накричать на Балиана, но из-за долгого бега сбитое дыхание не позволяло выдать сколько-нибудь стройную тираду.

Обычно Балиан после таких заявлений вступал в долгие препирательства, игнорируя положение высшей власти, но на сей раз реагировать не стал, а, пользуясь случаем, вволю веселился над видом важного советника. Тристан со своими длиннющими, обычно гладко расчесанными черными волосами, в роскошных темных одеждах с массой знаков отличий после пробежки выглядел просто потрясающе. Весь встрепанный, обливающийся потом, он согнулся в три погибели, пытаясь отдышаться. Уникальный случай, о чем Балиан и решил сообщить прочим присутствующим, потому что они вопиющим образом никак не прокомментировали происходящее.

— Видали? — многозначительно посмотрел он на Гволкхмэя и двух стражей, стоящих у его трона.

Но Гволкхмэй снова отреагировал совсем не так, как полагается человеку с нормальным чувством юмора, к коим причислял себя Балиан (у окружающих, впрочем, было о нем прямо противоположное мнение).

— Замолчи! Не время для твоего возмутительного поведения! — закричал он. — Тристан! — ярости в его тоне заметно уменьшилось, хотя громкость голоса Гволкхмэй уменьшить не мог — слишком велико было его волнение. — Что ты скажешь мне?

— Я… Я… — Тристану очень хотелось поведать правителю новости, но дыхание все еще отказывалось повиноваться ему, и каждая фраза давалась с трудом. — Мне очень жаль… Повелитель… Сокровище, — он, наконец, справился с собой и более или менее ровно произнес: — Сокровище, что за Вратами, пропало.

В зале на какое-то время воцарилась полная тишина. Гволкхмэй расширенными от ужаса глазами смотрел прямо перед собой. Затем лицо его начало опасно краснеть, и, в конце концов, он вскричал:

— Балиан!!! Как ты посмел!

— Я? Что я? — совсем растерялся доблестный страж.

— Дерзнуть… Дерзнуть открыть Врата Рассвета! — Гволкхмэй задыхался от накатившей на него ярости. — Более того, ступить за них… И… И взять сокровище!

— Я? Я ничего не делал! — запротестовал Балиан. — Я даже не знаю, что за ними хранится. Это шутка такая, что ли? — подозрительно посмотрел он на Тристана. — Плохая.

— Это очень серьезное обвинение, Балиан, — холодно проговорил советник, вернувший себе былое величие. — Серьезное обвинение, которое выльется в самую жестокую кару.

Балиан изумленно раскрыл рот и уставился на него, потеряв дар речи. Ему и во сне не могло присниться, что когда-нибудь ему скажут нечто подобное, особенно учитывая то, что он ничего такого не делал. Происходящее никак не укладывалось у него в голове, и неразбериха в мыслях не позволяла даже сказать что-нибудь в свое оправдание.

Но, к счастью, тут подоспела помощь в лице стража, принесшего весть.

— Позволите сказать? — обратился он к Гволкхмэю.

— Говори, Кристиан, — милостиво кивнул правитель.

Юноша легким поклоном поблагодарил его и, с видимым трудом сдерживая улыбку, посмотрел вниз, на Балиана и Тристана.

— Конечно, это прозвучит так, словно я стараюсь оправдать Балиана — все-таки он мой брат, — сказал он. — Но дело в том, что когда мы с Юаном пришли сменить его в положенный час, он спал.

Гробовая тишина вновь шатром накрыла зал. Все взгляды устремились на Балиана, который, не выдержав всеобщего внимания, сопряженного с чудовищным напряжением, скромно потупил взор.

— Ты. Спал. У Врат? — четко разделяя слова, произнес Гволкхмэй.

Балиан приглушенно что-то промычал. Он лихорадочно искал выход из создавшегося положения, но, как назло, в голову ничего не приходило — еще бы, один шок за другим. И тогда, наконец, он выкрикнул:

— А хоть бы и так! И что? Это нечестно, я дежурю один, а они — двое! — и его обвиняющий перст уперся в стражей, стоящих у трона. — Вдвоем легче!

— Юану всего шесть лет, Балиан, — напомнил Кристиан. — Если тебе, как и ему, нужна моя опека, мог бы сказать… Уверен, повелитель Гволкхмэй бы что-нибудь придумал.

Маленький Юан тихо хихикнул, и даже Тристан одобрительно фыркнул. Балиан же побелел от злости и пробормотал нечто очень похожее на «а не пошел бы ты в Градерон, Кристиан». Тот, однако, не обратил на это внимания и спокойно возобновил свою речь:

— Мы не стали его будить. Увидели яркий свет и решили, что сначала следует выяснить… Мы подошли поближе, увидели, что Врата приоткрыты и поспешили сообщить вам. Все то время, что мы были там, Балиан так и не проснулся. Уверен, кто бы ни открыл Врата, он спокойно прошел мимо него.

— Что ж, это меняет дело, — сказал Тристан. — Думаю, в таком случае об обвинении в краже и вопиющей наглости можно забыть. Верно, повелитель? — вопросительно посмотрел он на Гволкхмэя.

Старый правитель, тяжело дыша и с явным трудом сдерживая рвущийся наружу гнев, с минуту смотрел на него и Балиана с высоты своего положения. Но после этого недолгого срока выдержка изменила ему, и он загремел:

— Ты знаешь, для чего у Врат стоят стражи, Балиан?!

— Ну, чтобы сторожить, — пробурчал тот.