“Золотой осел" Апулея - [35]
Если мужчина способен интегрировать аниму, создать человеческий контакт со своей анимой, то он приносит что-то архетипическое в сферу своей человечности. Со стороны мужчины это будет делание анимы сознательной, но если смотреть со стороны самого бессознательного, это означает, что архетип воплощается. Как считал Апулей, боги удалены от человека, и с ними нельзя связаться напрямую. Когда архетип предстает как синхронистическое явление, с этим ничего нельзя сделать. Вы можете видеть в нём смысл, но вы не можете влиять на него. Боги являются, так сказать, архетипами среди архетипов, и среди них есть архетип матери — великой царицы небесной. Кора-Психея становится ближе к человеку, её архетипический образ входит в личную область эго человека. Я хотела бы проиллюстрировать это на примере.
Молодой человек с положительным комплексом матери видел сон о матери-богине, огромной зеленой женщине с огромными зелеными висящими грудями, которая была довольно страшной. Он сбегал от нее во многих снах, поэтому я заставила его активно воображать этот сон, то есть войти в контакт с ней в фантазии бодрствования[67]. Он приблизился к ней в маленькой лодке и попытался завести с ней разговор, но он не мог подобраться к ней ближе, потому что она была слишком пугающей. Все же он увидел, что все это связано с его комплексом матери и его романтическим почитанием природы. Тогда во внешней жизни он вступил в контакт с красивой, истеричной женщиной, которая вела себя как демон природы. Я сказала, что он должен поговорить с этой женщиной внутри себя, и когда он сделал это, она сказала: «Я такая же, как та зеленая, с которой ты не мог говорить». Эта иррациональная, ехидная женщина сказала, что она бессмертна! Он сказал, что он не принимает это, но она ответила, что она есть начало и конец, подразумевая, что она была Богом. Потом начался долгий разговор, в котором было заново обсуждено все его мировоззрение. Он должен был пересмотреть все свое отношение к жизни, которое она по кусочку рвала на клочки. Зеленая женщина на первом уровне была практически неприступна, и следующий шаг был бы образ Коры, который обладал личной связью с ним и с которым он мог вступить в контакт.
Овидий говорит об Эросе как о puer aeternus. Так он придает ему высокую внутреннюю ценность. Стало привычкой говорить о puer aeternus, подразумевая под этим словом маменькина сынка, немного гомосексуального, идеалистического и неприспособленного, кого-то, кто, вероятно, артистичен и обладает фантазиями с манией величия. Но, ставя на человека такое клеймо, мы забываем, что используем имя бога. Это имя гения, Эроса. Эрос — puer aeternus. Он представляет явление, которое мы знаем в основном в его негативном контексте. Если человек маменькин сынок, и живет так, как будто он вечен, как будто ему не нужно адаптироваться к реальности и настоящей женщине, если он живет в фантазиях о себе как о спасителе, который в один прекрасный день спасет весь мир или станет величайшим философом или поэтом, его ошибочно отождествляют с фигурой puer aeternus. Он идентичен с богом, и он еще не отделил от него свой эго-комплекс. Он еще не вырос из архетипического фона, a puer является чистой деструктивностью. Такие мальчики, которые застряли в комплексе матери, совершенно не сформированы, и коллективная схема подходит для всех случаев. Когда я читала лекцию о случае puer aeternus, многие пришли потом и сказали, что они знали, кто это был, и было названо много молодых людей. Тем не менее, я читала лекцию о случае человека, который никогда не был в Цюрихе. Это была просто характеристика, подходящая в бесчисленном числе случаев.
Положительный комплекс матери, в частности, констеллирует божественного сына-любовника Великой Матери. Вместе они играют роль богини и бога, как Юнг описывает это в первой главе в «Зоне». Для молодого человека остаться с вечной матерью — большой соблазн, и он присоединяется к ней, становясь вечным любовником. Они помогают друг другу, чтобы остаться за пределами жизни, и не сталкиваются с фактом, что они обычные человеческие существа. Сын не может отделиться от матери и предпочитает жить вместо этого мифами и ролью юного бога.
Это негативный аспект. Если однако, он вырастает и понимает, что должен приспособиться к реальности и оставить рай матери, то puer aeternus становится тем, чем он всегда был, чем-то положительным: аспектом Самости[68]. Если же он не вырастает, то ни его эго, ни его Самость не чисты, потому что все слишком загрязнено. Эго раздувается, то есть берет на себя роль архетипа, и архетип также не является свободным. Человек берет на себя роль бога, и главная неприятность для него в том, что он становится неприспособленным, больным и невротичным, а затем puer aeternus, в своем аспекте Самости, также инфицируется и становится отравленной из-за своего контакта с человеческой природой.
Если мы выясним, что тот или иной образ представляет собой Самость, тогда это несколько неопределенное заявление, поскольку Самость многогранна. Эрос будет представлять в ней аспекты творчества и жизненной силы, а также способность к их охвату и ощущение смысла жизни, посвящение себя другому полу и поиски правильных отношений, умение поднять себя над скукой жизни, быть затронутым религиозно, искать собственное мировоззрение, поддерживать других людей и быть в состоянии помочь им. Человек, встретивший кого-то, в ком жив Эрос, чувствует за его скромным человеческим эго таинственное внутреннее ядро, потому что он обладает творческой силой, жизнью и жизненной силой. Человек, который ассимилировал puer, будет, имея дело с проблемой, формировать её заново. Из литературы известно, что гениальные люди способны обсуждать проблемы под совершенно новым углом. В них есть источник творчества, который является конкретным проявлением Самости.
Эта книга является последним прижизненным трудом Юнга, а также единственным популярным изложением его теории, адресованным самым широким кругам читателей. Используя метод «аналитической психологии» Юнга, его ближайшие сподвижники и ученики наглядно демонстрируют влияние бессознательного, опосредованное символами, на древние мифы и современное искусство, на научный поиск и человеческую жизнь от младенчества до старости.
Перевод книги «Creation Myths» (1972 год, пересмотренное издание 1995 года). Текст составлен из лекций, прочитанных в Институте Юнга в зимний семестр 1961–1962 годов. Космогонические мифы — это мифы о сотворении мира. Что на самом деле было в начале? Бог умелый, брачная пара возлюбленных богов или соперничающие между собой боги-близнецы? Мария-Луиза фон Франц убедительно доказывает, что именно в понимании космогонических мифов лежит ключ к сотворению нашей личной, новой и обновлённой Вселенной.
Эта книга — одна из последних, написанных Марией-Луизой фон Франц (почти перед смертью). Так что это некий общий итог её долгих исследований и размышлений в области психологии.Последовательница Карла Юнга, Мария-Луиза посвятила жизнь анализу сновидений, изучению бессознательного, механизмов его проявления в жизни человека… В книге она фокусируется на взаимосвязи сновидений и околосмертных переживаний/мыслей о смерти. В связи с этим исследуется огромный материал мифов и легенд различных народов, выборка сновидений людей при смерти/тяжелобольных/внезапно умерших.
Волшебные сказки – чистейшее выражение коллективного бессознательного человеческой психики. Каждый народ на протяжении своей истории выработал свой собственный способ сказочного переживания психической реальности. Бесспорным авторитетом в области психологической интерпретации волшебных сказок является швейцарский психоаналитик Мария-Луиза фон Франц. Предлагаемое издание включает две весьма важные работы по анализу сказок.
Аналитический дуэт двух ближайших учеников и сподвижников швейцарского психолога Карла Густава Юнга представляет свое понимание базовых составляющих психологической типологии. Луиза фон Франц фокусирует внимание на наименее осознаваемой человеком подчиненной психологической функции, а Джеймс Хиллман рассматривает наиболее сложную для понимания чувствующую функцию, которую сам Юнг признал "королем суждений". В лекциях рассматриваются и многие другие важнейшие элементы аналитической психологии: личность, персона, анима, анимус, материнский комплекс..
Книга Марии-Луизы фон Франц посвящена исследованию парадоксального феномена «алхимической фантазии». Обращаясь к аутентичным алхимическим текстам, Мария-Луиза фон Франц мастерски перебрасывает мост между древней алхимией и современной психологией.
Мы все получаем не то, чего заслуживаем, а только то, о чем сможем договориться. Большинство наших потерь, ошибок и упущенных возможностей – это результат того, что кто-то оказался быстрее или точнее (не обязательно умнее) либо просто лучше устроился. Лучше сумел договориться. Так почему бы не научиться договариваться самим? Все равно мы каждый день ведем переговоры, даже если и не называем их так. Эта книга поможет превратить ваши договорные навыки в систему победителя.Итоги переговоров ежедневно влияют на нашу жизнь.
Мадам, вы такая умница! Вы настоящий гений, месье! Не верите? Напрасно.Флоранс Серван-Шрейбер, автор этой книги, знает, что внутри каждого из нас спокойным сном спят двадцать четыре сверхвозможности, которые могут превратить нас в миллионера или остроумного собеседника, главу корпорации или гениального оратора.В этой книге – инструкция, как разбудить эти силы. Все очень просто и действенно! И кстати, книга написана настоящей француженкой, а такая книга просто не может быть скучной и непонятной! Вы узнаете о тайнах подсознания, о скрытых возможностях вашего мозга, об источниках энергии внутри вас, и все это без напряжения и скуки, легко и даже весело! Вуаля! Будьте гениальны, умны и счастливы!
Это книга‑пособие для начинающих по формированию феминистского взгляда. В ней разные женщины ведут речь о сексизме и культуре насилия — двух китах «мужского мира», в котором мы все живем, а также о феминизме как его альтернативе. Сексизм начинается с невинного утверждения «Ты же девочка!», затем через гендерные стереотипы, обесценивание, объективацию, миф о красоте он приводит к мизогинии, трудовой дискриминации и ограничению репродуктивных прав. Возможно, читать все это будет больно, но у осознавшей изменится взгляд и перед ней откроются новые перспективы.
По мере укрепления и выхода США на мировую арену первоначальной проекцией их интересов были Европа и Восточная Азия. В течение ХХ века США вели войны, горячие и холодные, чтобы предотвратить попадание этих жизненно важных регионов под власть «враждебных сил». Со времени окончания холодной войны и с особой интенсивностью после событий 11 сентября внимание Америки сосредоточивается на Ближнем Востоке, Южной и Юго Восточной Азии, а также на западных тихоокеанских просторах.Перемещаясь по часовой стрелке от Омана в зоне Персидского залива, Роберт Каплан посещает Пакистан, Индию, Бангладеш, Шри-Ланку, Мьянму (ранее Бирму) и Индонезию.
Каким образом столкновение различий, которые отделяют людей, цели, интересы и приоритеты друг от друга, может генерировать свежую энергию, необходимую для решения проблем двадцать первого века? Где непредсказуемо развиваются взаимосвязи, прокладывающие новые пути для обучения сообществ и дающие новые инструменты в руки городских лидеров и горожан?В настоящей книге исследуется новая интегральная парадигма для развития городов, которая позволяет ответить на поставленные вопросы. Она прослеживает эволюцию системного, стратегического, социального и строительного интеллектов города и показывает градостроителям, законодателям, горожанам, гражданскому обществу и защитникам окружающей среды, как можно ощущать город, проживать в нём и устанавливать с ним взаимоотношения на основе целостности.
Мы все еще живем по принципу «Горе от ума». Мы используем свой мозг не лучше, чем герой Марка Твена, коловший орехи Королевской печатью. У нас в голове 100 миллиардов нейронов, образующих более 50 триллионов связей-синапсов, – но мы задействуем этот живой суперкомпьютер на сотую долю мощности и остаемся полными «чайниками» в вопросах его программирования. Человек летает в космос и спускается в глубины океанов, однако собственный разум остается для нас тайной за семью печатями. Пытаясь овладеть магией мозга, мы вслепую роемся в нем с помощью скальпелей и электродов, калечим его наркотиками, якобы «расширяющими сознание», – но преуспели не больше пещерного человека, колдующего над синхрофазотроном.