Золотой обруч - [5]
В дни «всесветного крушения», после нескольких мировых войн, опустошивших планету и разрушивших цивилизацию, один из немногих случайно уцелевших людей посылает прощальный привет и предупреждение далеким потомкам: «…Я и сейчас не поверил бы, что вокруг меня никто не воюет, если бы не знал, что, по крайней мере, в данной местности являюсь единственным представителем людского рода. Но не поручусь своей седой головой и за то, что в данную минуту нигде больше не ведется война… И это после всего того, что пережило человечество!»
Всю свою долгую жизнь Фридеберт Туглас пишет маргиналии — дневник мыслей и настроений. Эти заметки на полях прочитанных книг интересны не только для исследователей его творчества, но и для читателя, который находит в них зоркие наблюдения большого художника над жизнью, искусством, литературой.
Нам хочется закончить статью одним из таких наблюдений, которое очень точно выражает нравственную и писательскую позицию Фридеберта Тугласа:
«Вся правда — в литературе вещь немыслимая, но все сказанное должно быть правдой».
Фридеберт Туглас служит своим талантом правде, человеку-творцу, а это значит, что его книги еще долго будут нужны людям.
Е. Сидоров
ЛИШЬ БЫ НАЕСТЬСЯ
— Поклон тебе, хозяюшка, и хутору твоему Кянну поклон! Вишь ты, яблоки в саду собираешь. А я-то смотрю да голову ломаю: чего она там руками машет — поднимет да опустит, поднимет да опустит?.. Так оно и выходит: теперь уж саду ничего не надо, — раньше ты ему давала, а теперь он все взятое назад возвращает. Кто летом устали не знает, осенью за обе щеки уплетает… Откуда иду, говоришь? Да все оттуда же, от кистера. Барыне его шерсти напряла. Наконец-то выбрала времечко снести. Известно, в летнее время не больно-то попрядешь. Разве что ночью сама себя обманешь, недоспишь да покрутишь прялку. Только это нашей сестре и остается. Знай крутишься весь век, чтобы ноги не протянуть, о большем уж и не мечтаешь. Старик-то мой, стервец, до вина больно лаком, только на кабак и засматривается. Тут уж разве встанешь на ноги — одна маета, известное дело… И то верно, у каждого свои заботы, свои заботы да хлопоты.
Господи боже мой, цветочки-то у вас какие красивые под окнами растут! И красные и желтые, бутоны что твой клубок. Альвийне, верно, сажала?.. Ну да, девичья забава, ей-то ведь цветы к лицу, у самой щеки такие же красные… Ах, вот оно что! И то правда, сущая правда. Ох, до чего ж хорошо сидеть тут под яблонькой! Спинка у лавочки в самый раз к старым косточкам подогнана. Да и яблоки больно хороши. Во всем приходе таких не видала. Это что же за сорт такой будет? Суйслеп, значит. И сколько их — ветки так и гнутся до земли. Большие, красные — уж, видно, сладкие… Да что ты, что ты! Разве ж я к тому? Премного благодарна! Я просто так… Ишь ты, прямо тает во рту. Благослови тебя бог! Дай тебе бог здоровья! А дочке твоей — мужа, богатого и красивого!.. Премного благодарна, премного благодарна! Погоди, вот эти два я в котомку положу. Где уж такой, как я, яблоками баловаться! Пускай богатые балуются. А для нас, бедняков, и картошка не хуже яблока. Благодарствую!.. И то сказать, первая красавица в волости, — вот спасибо! — во всем приходе такой нет, — вот спасибо! — всю округу обыщи, а лучше невесты не сыщешь, — вот спасибо! Большое тебе спасибо! И лицом хороша, и статью ладная, а приданого столько, что на двадцати подводах не увезешь… Спасибо, тыщу раз спасибо, хозяюшка! О чем мы это говорили-то? Об Альвийне… Да, уж конечно, разве молодые, они чего знают, хотя бы и все школы прошли, и всю премудрость выучили. Уж как родня их кровная да люди хорошие решат, так тому и быть… Так оно есть, точно так!.. Что ж, я, как пообещалась, закинула словечко на хуторе Тару. Исподволь, ясное дело, исподволь. Господи помилуй, разве такие дела с маху делаются?.. Как сам Март, спрашиваешь? А у него только одна забота. «Мне, говорит, все едино, какой она человек, лишь бы квас умела варить. Квас — это я люблю. И чтобы с батраками не путалась — этого я не люблю. И сотен пять надо бы накинуть, тогда можно бы жеребчика купить, вырастить его и продать казне…» Известное дело, вдовец, раскусил уже кое-что. Жена-то его прежняя, усопшая, только и знала, что хвостом мести. Много ли мужу радости от такой! Спасибо, что господь прибрал. Что ж, Март плакать не стал — ни в смертный час, ни на могиле. Ну и что же? Другой на его месте и на погост бы не пошел, сказал бы: мне, мол, все едино, где вы ее зароете — в канаве или на болоте! Нет, у него сердце не такое каменное. Пускай и вдовец, а все лучше какого парня. И где он старый, одно название, что старый, — едва-едва за сорок перевалило. И с лица ничего, и на работу зверь. А добра не перечесть! И кормить ему некого, кроме матери. Да и та проворней хлопотать, чем суп хлебать… Да, хозяюшка, да, золотко, вот обвенчаем мы Альвийне с Мартом, а там можно и в гроб лечь, сложить руки на груди да вздохнуть: слава богу, теперь и помирать не страшно!.. Спасибо, хозяюшка, спасибо! Мой старик и то говорит: «Нет человека лучше, чем кяннувская хозяйка. Такую хоть в церкви держи вместо святой девы Марии!» Даже кистерова барыня сказала: «Это не девушка, это ангел, все знает да везде поспевает!» …Премного благодарна, премного благодарна! Зачем же тебе-то? Уж я сама соберу. Хорошо вот котомка от шерсти освободилась, а то куда класть?.. Уж я все это улажу, не беспокойся, не твоя забота… Что ты, разве я когда проговорюсь хоть кому? Ни словечка не выроню, хоть клещами из меня тяни. Уж я такой человек — могила… Понятно, понятно. Сразу пойдут зубоскалить да языком чесать. Стоит порядочному человеку чихнуть, как они в него тут же вцепятся… Так и я про то, и я про то… О-хо-хо, прямо мороз по коже подирает, как послушаешь!.. Эта выйзиковская-то Вийу такие слова про Альвийне говорит? А у самой дочка с брюхом ходит. Да и сынок-то ее Юку совсем на отца не похож, нисколько не похож. Кому мне об этом говорить-то? От меня никто ничего не услышит. Пусть что хотят со мной делают, не обмолвлюсь. Так ни с чем и отступятся… Ах, вот оно что, вот что! Ну, я этого не оставлю. Пусть весь приход знает, какие люди на земле водятся. Да чтоб им окриветь со стыда! Уж я им скажу, я им скажу!.. Да-да-да-да. Ой, верно, ой, верно! Хе-хе-хе-хе! Бывают же чудеса на свете!.. Уж я об этом позабочусь, не тревожься. Услышат, как я их ославлю… Спасибо, спасибо! Зачем же так много? Три таких яблока, господи!.. Ох, да-да! Солнце-то, смотри, уже где! Зашла к тебе всего на минутку, а время так и летит. Трех слов не успеешь сказать, как смотришь — и вечер. Опять, значит, пошевеливаться надо, что поделаешь… Да, голубушка, на том и порешим. Уж я все эти дела устрою… Никак, это сама Альвийне на свои цветочки из окна поглядывает? А чего еще и делать такой душечке, как не книжки читать, кружева вязать да цветочки нюхать… Ну что, доченька, передать от тебя поклон тарувскому Марту или нет? Хи-хи-хи, господи боже мой, ишь головку наклонила, будто утенок, и покраснела вся, словно мак… Вот и я про то, и я тоже, хи-хи-хи! Время-то как идет, вы только поглядите. Ну, до свидания, больше тут ничего не скажешь, до скорого свидания!
