Золотой Лис - [3]

Наблюдатель протянул руку и еще раз дотронулся до него, на этот раз под ухом, чуть ниже кромки стального шлема. Нажал в этом месте двумя пальцами, и Ангел застыл как вкопанный; судорога свела его конечности, в горле что-то заклокотало, затем все тело забилось в конвульсиях, он мешком рухнул на землю и остался лежать, извиваясь и дергаясь, как эпилептик. Девушка стояла на коленях, машинально натягивая разорванные трусики и с благоговейным ужасом наблюдая за происходящим. Наблюдатель перешагнул через распростертого Ангела и поднял ее на ноги как пушинку.

— Идем, — сказал негромко. — Пока его дружки не сбежались.

Взял за руку и быстро повел за собой, и она с детской доверчивостью последовала за ним.

Прямо за припаркованными грузовиками начинались заросли рододендрона, испещренные узкими тропинками. Они бежали по одной из них. Девушка, задыхаясь, спросила:

— Ты убил его?

— Нет. — Он даже не обернулся. — Не пройдет и пяти минут, как очухается.

— Ты разделался с ним, как с младенцем. Как это у тебя получилось? Ведь ты едва до него дотронулся.

Не ответил, но после очередного поворота тропинки остановился и повернулся к ней.

— С тобой все в порядке? Она отрывисто кивнула.

Он внимательно смотрел на нее, не отпуская руки. Знал, что ей двадцать четыре года; эту молодую женщину только что пытались зверски изнасиловать, но взгляд ее темно-синих глаз был ровным и оценивающим. Ни слез, ни истерики, розовые губы ни разу не дрогнули, а хрупкая теплая ладонь твердо сжимала его-руку.

Что ж, по крайней мере в этой части характеристика, данная ей психиатром и досконально им изученная, подтвердилась: несомненно, человек жизнерадостный и уверенный в себе; и уже почти полностью оправилась от пережитого потрясения. Тут он заметил, что на ее щеках и у основания длинной изящной шейки появился нежный румянец, дыхание заметно убыстрилось. Она явно была охвачена новыми и весьма сильными эмоциями.

— Как тебя зовут? — спросила, и он сразу узнал этот пристальный взгляд. Обычно все женщины именно так смотрели на него при первой встрече.

— Рамон.

— Рамон, — тихо повторила она, как бы вслушиваясь в музыку этого слова. Господи, до чего же он красив. — А как твое полное имя?

— Ты не поверишь. — Он говорил по-английски безукоризненно, даже, пожалуй, чересчур безукоризненно. Наверное, иностранец, но в любом случае его красивый, глубокий и в то же время сдержанный голос полностью соответствовал внешности.

— А все-таки, — она почувствовала, как голос ее дрогнул.

— Рамон де Сантьяго-и-Мачадо. — Прозвучало как прекрасная мелодия; невероятно романтично. Это было самое красивое имя из всех, что она когда-либо слышала; идеальное имя для такого лица и такого голоса.

— Надо идти, — сказал он; она все еще не могла оторвать от него глаз.

— Я устала. Не могу больше бежать.

— Тогда тебя повесят на руль мотоцикла вместо талисмана.

Она рассмеялась, ей пришлось прикусить губу, чтобы остановиться.

— Перестань. Не смеши меня. Мне надо в туалет. Я больше не могу терпеть.

— А, так вот ты куда направлялась, когда этот сказочный принц воспылал к тебе страстью.

— Я же тебя просила. — Она еле сдерживала смех, и он сжалился.

— Туалет есть у входа в парк. Дотерпишь?

— Не знаю.

— Ну тогда можешь воспользоваться кустами.

— Ну уж нет. На сегодня представлений хватит.

— Тогда пошли. — Он вновь взял ее за руку. Они обогнули Серпентин, и Рамон оглянулся.

— Пыл твоего приятеля явно поутих. Что-то его не видать. Какое непостоянство.

— А жаль. Я бы с удовольствием посмотрела этот твой фокус еще разок. Долго еще?

— Да вот. — Они были уже у входа; она отпустила его руку и направилась к маленькому красному кирпичному домику, деликатно укрывшемуся за кустами возле дорожки; но у самой двери вдруг остановилась в нерешительности.

— Меня зовут Изабелла, Изабелла Кортни, а для друзей я Белла, — бросила через плечо и быстро скрылась за дверью.

«Да, — пробормотал он про себя. — Я знаю».

Даже в кабинке она слышала музыку, легко преодолевавшую расстояние и кирпичные стены; слышала и шум вертолета, пролетевшего, казалось, над самой крышей, но все эти звуки не могли отвлечь ее от новых мыслей. Она думала о Рамоне.

У умывальника внимательно рассмотрела себя в зеркале. Волосы совершенно растрепались; она быстро привела их в порядок. Волосы Района были густыми, темными и волнистыми. Длинными, но не слишком. Стерла с губ бледно-розовую помаду, затем вновь их накрасила. Губы Района были пухлыми и в то же время мужественными. Мягкими, но сильными. «Интересно, какие они на вкус?»

Бросила помаду обратно в сумочку и нагнулась к зеркалу, чтобы получше рассмотреть свои глаза. Глазных капель ей явно не требовалось. Белки были такими чистыми, что отдавали синевой, как у здорового младенца. Она знала, что глаза были ее лучшим украшением, синие, как у всех Кортни, что-то между васильковым и сапфировым оттенками. Глаза Рамона были зелеными. Именно они прежде всего поразили ее. Эти чистые, ярко-зеленые глаза, такие красивые, но (долго не могла подобрать определение)… смертельно опасные. Да, именно так. Чтобы это понять, не нужно было видеть расправу над Ангелом Ада. Достаточно один раз посмотреть в эти глаза. Сомнений быть не могло: этот человек опасен. Почувствовала, как по спине пробежал восхитительный холодок страха и сладостного предвкушения. Может быть, это и есть Он. Рядом с ним все остальные казались бледными и скучными тенями. Может быть, ей повезло и она нашла, наконец, того, кого так долго искала.