Золотой ключ - [18]

— Надежного будущего для моей семьи. Он рассмеялся — и смолк, увидев, что она даже не улыбнулась.

— Твой брат — Верховный иллюстратор в Палассо Веррада. Многие твои родственники — придворные. В моей постели ты бываешь чаще, чем герцогиня. Гитанна, какие еще нужны гарантии?

— Всего одна, Бальтран. Пустяковая.

Он не устоял перед искушением дотронуться до нее, до принадлежащей ему — и только ему — упругой груди, колыхнувшейся под его ладонью.

— Так назови ее.

Ее уста, от поцелуев красные как маков цвет, были вполне откровенны:

— Лиши Грихальва охранной грамоты. Он обмер.

— Бальтран, разве я прошу слишком много? Грихальва — злые колдуны! Они мечтают сместить моих родственников со всех важных постов!

— Гитанна…

— И при первом же удобном случае обязательно заменят меня какой-нибудь из своих девок — чи'патрос…

— Гитанна!

— Бальтран, если их не остановить, они погубят и тебя, и твою семью и приберут к рукам все герцогство!

Он отстранился — и от ее тела, и от обольщения, и от женской тактики. Слугам было строжайше запрещено входить в спальню, а самостоятельно он не мог одеться как следует, — но все-таки принялся одеваться. Натянул свободную батистовую рубашку, просунул руки в складчатые манжеты, повесил на шею, не завязывая, кружевной воротник; наконец пришел черед кожаных туфель на тонкой подошве, с полированными бронзовыми накладками на носках и пятках. До камзола со сложным символическим узором и витым позументом он не дотронулся.

— Бальтран!

Он повернулся к ней, взялся длинными пальцами за резной столбик балдахина и наклонился. На указательном пальце блестело герцогское кольцо, точно капля свежей крови в снопе полуденных лучей, проникающем через приотворенные ставни.

— Гитанна, я не буду тебя за это осуждать.., по крайней мере тебя одну. Ты — орудие в руках твоих родственников. Они уже просили меня лишить род Грихальва охранной грамоты, я отказал, и вот они решили испробовать другой способ. Эйха, я полагаю, нельзя их за это винить, они верят в то, о чем говорят. Но в постели мне не нужны интриги, которые раздирают на части двор. Запомни, вива мейа: наши отношения не должны иметь ничего общего с политикой и Грихальва.

Она побледнела до свечения кожи.

— Но ведь нас с тобой свела политика! Помнишь, Бальтран, как мы встретились? Мой брат привел меня во дворец ради тебя…

— Ради любого богатого и влиятельного мужчины, беззащитного перед твоими чарами и полезного роду Серрано.

Увы, этим простаком оказался герцог. — Пальцы, полускрытые складчатыми манжетами, крепче сжали столбик. — Гитанна, ты плохо представляешь себе то, о чем просишь. Ты ничего не знаешь о Грихальва.

— Я знаю, что среди них полным-полно тза'абских полукровок! Ты сам хоть догадываешься, в жилах скольких Грихальва сегодня течет кровь тех незаконнорожденных, чи'патрос? И откуда у тебя уверенность, что они не внемлют зову этой крови, не вынашивают замыслов возмездия за поражение на Рио Сангва?

— Они — Грихальва. — Герцог был непоколебим. — Все до одного. Их несчастных предков — напоминаю, в тех обстоятельствах у них не было выбора — приняла такими как есть сама герцогиня Хесминия, да благословят Матра эй Фильхо ее милосердие. — Пальцы коснулись губ и сердца. — И в семье до'Веррада никто и никогда не пойдет наперекор ее воле.

— Но ведь с тех пор прошло больше ста лет! — воскликнула Гитанна. — Бальтран, она давно умерла! И разве стала бы она спорить, что кровь ее семьи гораздо ценнее крови Грихальва или тза'абских бандитов?

— Кровь Грихальва, пролитая в той битве, — кстати, не случайно появилось название Река Крови, — это одна из причин, благодаря которой я — герцог, — спокойно промолвил он. — Гитанна, ты забыла историю.

— Бальтран, я помню историю! — Она села прямо, скомкав простыню, чтобы прикрыть источник недавнего блаженства герцога. — Конечно, да будет благословенно имя милосердной герцогини Хесминии, которая заступилась за тех обесчещенных женщин Грихальва и приютила грязных ублюдков. Но подумай сам, чем это нам грозит сегодня? Точно змеи, Грихальва пригрелись в самом сердце Тайра-Вирте — в Мейа-Суэрте. Если тза'абские бандиты решатся на вторжение, они найдут сообщников в столице!

— Тза'абы как единая сила полностью уничтожены на Рио Сангва, — терпеливо сказал он. Тема была для него не нова, хотя еще ни разу он не спорил с Гитанной о возможности нашествия тза'абов. — Вдобавок у них нет святого, способного повести их в бой, вернее, то, что от них осталось. Они никогда не попытаются отвоевать у нас потерянные земли.

— Бальтран, но только из-за них приграничный край — пустыня, уже почти сто лет! Гибель Пророка не сломила их дух, напротив, они озлоблены и мечтают отомстить за него. Вот почему императрица столько раз воевала с нами после Рио Сангва. И где гарантия, что у тза'абов не появится еще один сильный вождь, который назовет себя вторым Пророком?

— Гитанна, не путай войны с мелкими стычками. Их не избежать, пока наша земля процветает на зависть нищим соседям. Что говорить о тза'абах, если даже Праканса только и ждет возможности отхватить у нас кусок земли? Нет, Тза'аб Ри больше никогда не отважится воевать с нами по-настоящему. У него нет воли к победе, есть только голос, который очень красноречиво жалуется и требует репараций.