Золотой город - [13]

— и хирург не нашел ничего лучше, как отворить ему жилу и пустить кровь.

Что было дальше, Холфорд не запомнил: он потерял сознание еще до конца процедуры. Рэнсом потом рассказал ему, что Коул сидел рядом, с унылым видом размышляя о чем-то своем, пока не убедился, что на лице больного вновь появился румянец, а дыхание сделалось ровным и глубоким. После этого доктор сообщил квартирмейстеру, что больше ничего не может сделать, и ушел к себе в каюту.

Утром выяснилось, что он исчез.

Случись такое неделю назад, пираты не сомневались бы в том, что Коул допился до чертиков и выпал за борт, потеряв равновесие, или даже сам сиганул в воду, вообразив спьяну, что находится где-нибудь на берегу, а не на корабле посреди открытого моря. Но теперь все они окончательно уверились в том, что индейская ведьма действительно пробралась на «Нимфу» и намерена от безобидных шалостей перейти к мести тем, кто потревожил ее покой. Сохранять спокойствие пиратам становилось все труднее; предчувствие надвигающейся беды овладело всеми без исключения.

Таинственный попутчик, согнувшись в три погибели, лежал в потайном отсеке трюма, прислушиваясь к потрескиванию корпуса, плеску воды и крысиному писку. Он не чувствовал ни голода, ни холода и готов был вытерпеть что угодно ради достижения своей цели… До этого было далеко, но с каждым мгновением она становилась чуть-чуть ближе. На посиневших от холода губах играла мстительная улыбка…

Холфорд слабел на глазах. «Нимфа» на всех парусах летела к месту встречи с Чернобородым.

Глава 2 Чарльз-Таун

1

Когда дверь таверны «Фальконер» открылась, натужно скрипя, Чарли Гиллс как раз передавал своему брату Джо небольшой кусок ветчины, завернутый в тряпку, и краем глаза наблюдал за мистером Беккетом, который вытирал стойку и что-то сердито бормотал себе под нос. Чувствовал юноша себя при этом прескверно: сколько ни оправдывайся перед собственной совестью, воровство не перестанет быть грехом.

Однако ждать милости от Беккета означало обречь родителей и Джо на голод. Хозяину «Фальконера» не было равных в скупости, хоть он и называл это качество «практичностью»; участь целой семьи, оказавшейся на грани полной нищеты, волновала трактирщика еще меньше, чем судьба поселенцев, погибающих от лихорадки где-нибудь посреди болот.

«Господь свидетель, — думал Чарли, — я готов понести любое наказание за это».

Заметь Беккет, что происходит, он бы отлупил воришек как следует, запретил Джо появляться в трактире и лишил Чарли недельного жалованья. Прогонять слугу он бы не стал: все в Чарльз-Тауне знали о беспримерном скупердяйстве хозяина «Фальконера», поэтому возле его дверей вовсе не толпилась очередь желающих наняться на работу, хотя в городе достаточно было бедолаг, покинувших свои дома из-за войны с индейцами.

И уж подавно Беккет не нашел бы второго такого олуха, как Чарли Гиллс, который согласился за сущие гроши выполнять работу посудомойки, полотера, кухонного помощника и собственно трактирного слуги. Дело было вовсе не в характере юноши: просто полгода назад, когда дом семьи Гиллс в поселке Оукхилл сгорел дотла, жизнь переменилась и настала трудная пора, которую надлежало бы преодолевать со всем смирением. Однако как раз его Чарли зачастую не хватало: желание все бросить и бежать куда глаза глядят накатывало, как морской прибой. Останавливала его лишь любовь к родителям и младшему брату, да и то до поры до времени.

В какой-то момент в таверне вдруг наступила тишина, от которой мурашки побежали по коже. Чарли стал беспокойно озираться, пытаясь понять, что случилось, неужто кто-то заметил его плутовство? И тут Беккет, кивнув подбородком в сторону двери, хрипло проговорил:

— Эй, Чарли, ты только посмотри, кто к нам пришел…

Глаза у трактирщика были совершенно круглые от испуга.

На пороге стояли двое морских бродяг в коротких суконных куртках синего цвета, коричневых бриджах до колен, серых чулках и тяжелых башмаках с медными пряжками. У одного на голове красовалась черная треуголка, второй предпочел воспользоваться красной банданой. Если бы не пистолеты за поясом и длинные сабли на боку, они выглядели бы так же, как десятки моряков, что переступали порог «Фальконера» за прошедшие полгода. Чарли сразу же понял, кто они такие. Ошибки быть не могло: это пираты! Они не торопились садиться за стол или идти к стойке, однако причина этой неспешности крылась вовсе не в скромности или тайной боязни показаться невежливыми, которая иной раз заставляет людей, впервые оказавшихся в большом и незнакомом городе, вести себя очень глупо.

Многозначительно улыбаясь, незнакомцы оглядывали общий зал «Фальконера», словно прикидывая его стоимость и заработки хозяина в те вечера, когда в трактире яблоку негде упасть. В том, как они держались, чувствовались сила и безграничная наглость. Встретив таких забияк в темном переулке, впору было подумать о сохранности не только кошелька, но и собственной шкуры. А если уж довелось пересечься с ними вдали от людных мест, следовало бы заранее вознести молитву и подготовить свою грешную душу к отбытию на тот свет.

— Это они, — горячо зашептал Беккет прямо в ухо Чарли, обдавая его запахом лука, табака и гнилых зубов. — Весь город захвачен пиратами. Веди себя сдержанно, малый! Если мы их чем-то оскорбим, заложникам не поздоровится, а губернатор потом выставит меня вон из города. Понял? — Он сжал локоть слуги так, что тот пискнул от боли. — Считай, это приказ его превосходительства! Иди и не вздумай меня подвести!