Золотой череп. Воронка душ - [36]

Сокровищница вздрогнула. Соприкасаясь, зазвенели тысячи самородков, с потолка посыпались кристаллы кварцита, даже масло в светильниках выплеснулось и потекло огненными струями по каменным стенам.

— Не нравится мне всё это, — зашипел Клут. — Ох, как не нравится.

— Думаешь, повторится старая история? — Сжав губы Броль, уставился на толстого эльфа и покачал головой. — Нет! Не может проклятое колдовство мёртвых, лишить меня во второй раз мечты.

— Именно это я и хочу сказать, — зашептал Клут. — Тогда, в Скальбурской пустыне …

Он запнулся на полуслове и захлопал глазами. Его лицо, ещё секунду назад красное как свекла, стало бледным будто пергамент. Губы толстяка задрожали, а изо рта вырвалось хрипение.

— Т-т-там, — едва ворочая языком, процедил он. — Там что-то вылезло…

Дрожащей рукой Клут указал на середину сокровищницы.

— Вы мне ничего не рассказывали про Скальбурскую пустыню! — влез Палько. — Что там произошло?

— Недоумок! — сверкнул глазами Броль. — Лучше тебе об этом не знать.

Он с лязгом вырвал из ножен саблю, перешагнул через свой мешок и кивком позвал за собой Всебора.

— Мне никогда не везло, — прошептал Громила. — Ты в судьбу веришь?

— Я об этом не задумывался, — отозвался Всебор. — По-крайней мере до последнего момента.

— Самое время подумать, — Броль криво улыбнулся и подмигнул спутнику. — Пока время ещё есть.

Они остановились в нескольких шагах от того места, на которое указал Клут. Всебор наставил пистолет и напряжённо посмотрел на Громилу.

Из крошечных самородков, словно пучок травы, торчал какой-то конский хвост, грязный, слипшийся и рыжий.

— Что за дерьмо!? — брезгливо процедил Броль. — Ты когда-нибудь видел Глиргудские скальпы?

Всебор облизал пересохшие губы и неопределённо пожал плечами.

— Та ещё мерзость! — добавил Броль. — Особенно свежие.

Конский хвост зашевелился, зазвенело пересыпаясь золото, и до слуха донёсся глухой утробный стон.

— Нет, нет, нет! — закричал Громила. — Только не это…

Золото искрами разлетелось в разные стороны, и на поверхности показалась жуткая тварь. Высохшая полуистлевшая кожа, рыжие волосы, стянутые в конский хвост и смрад, которым мгновенно наполнилась пещера. Мертвец, клацнул почерневшими зубами и, рыча, выполз из кучи самородков.

— «Отверженные», — проговорил Броль. — Истинные хозяева золота.

Всебор сразу же вспомнил свои кошмарные сны: заснеженную дорогу, перевёрнутую карету, истошный вопль обречённой Гильбрунды и костлявые, источающие запах мертвечины руки.

— Мочи эту сволочь! — закричал Броль. — Стреляй пока не поздно!

Они разрядили пистолеты одновременно. Но своим выстрелом Всебор только зацепил, тогда как Громила стрелял со знанием дела, и его пуля разнесла упырю голову. Мертвеца отбросило в сторону, и несколько секунд он бился в конвульсиях, извергая чёрную заражённую кровь.

— Что это было? — в истерике, завопил Зубастик. — Это его золото?

Сокровищница снова задрожала, и на этот раз они едва устояли на ногах. Мычание, нечленораздельные выкрики и стоны, рокотом разнеслись по пещере и словно огромные грибы из самородков на свет выползли сотни, бездушных свирепых тварей.

— Бросайте всё к чёртовой бабушке! — срывая голос, закричал Броль. — И бегите не останавливаясь.

То чему Всебор стал свидетелем, потрясло до глубины души. Он вдруг понял, что воспоминания о перевёрнутой карете на заснеженной дороге, скрывают не только страшные события, но и тайны его собственной жизни. Осознание этого факт, произошло сейчас, в эту жуткую минуту, когда его судьба зависело только от крепости ног. Всебор подумал о своих кошмарах, о том, что в тот далёкий день, когда он остался в одиночестве, потерялась нить связующую его с родителями.

— «Я выберусь из этого проклятого места, — пообещал он себе. — И во всём разберусь».

Отступление напоминало паническое бегство. Страх перед мертвецами был настолько велик, что даже Броль, долго убеждавший товарищей в собственном мужестве, быстро растерял превосходство вожака. Он первым бросил тяжёлую ношу и золото, брызнувшее из горловины мешка, с грохотом посыпалось на железные ступени лестницы. Клут и Палько последовали его примеру, когда сокровищница осталась позади, и они выбрались в туннель. А Зубастик, до последнего не веривший, что смерть наступает на пятки, сдался только, когда в бессилии растянулся на каменном полу туннеля.

— Проклятье! Ты нас погубишь, — выкрикнул Всебор. — Это золото не стоит твоей жизни.

— Нет, стоит, — задыхаясь, прохрипел Жиль. — Я не хочу возвращаться в вонючую ночлежку и жрать всякую дрянь…

— Бросай зубатого к чёрту! — зарычал Броль. — Он не нужен!

На Зубастика, который беспомощно барахтался, пытаясь поднять мешок, было больно смотреть. Он посинел, дышал будто загнанная лошадь, по лицо стекал пот.

— Я просто не могу, — застонал Жиль. — Лучше оставь меня и уходи.

— С ума сошёл? — Всебор подскочил к другу, выхватил саблю и обрезал лямки на мешке с золотом. — А теперь выворачивай карманы.

Жиль захныкал и, качая головой, попятился.

— Не заставляй меня это делать, — промямлил он. — На это золото можно сто лет жить безбедно.

— Ты, глупый, бестолковый болван, — обозлился Всебор. — Если не бросишь барахло, не будет никакой жизни.