Золотое яблоко Фрейи - [11]

— Но мы все равно не знаем, когда он погаснет. А если его просто затушат?

— Возможно и это. Но я не понимаю связи между этим костром у Нормана и нами. Костер — условный сигнал? Тому, кто потушил свет, он не нужен. А так до домика миля, не меньше, — заметил Дэвис.

— А что, если… Представим себе другую связь — причинно-следственную. Догорает домик, гаснет последняя искра и…

— В полном мраке свершается черное дело!.

— Да. Убийство светлым делом не назовешь. А у нашего режиссера прямо-таки тяга к сотворению зла.

— В точку, Том. Зло в готическом стиле. Или в демоническом. Все. Все тридцать штук. Где книги?

— Вот они. Обложки я отодрал Зажигаю!

— Стой! Куда же ты лезешь, несчастный? — Дэвис остановил помощника, сделал из пороха тоненький ручеек, — ведущий к кучке, обложенной книгами. — А теперь с богом, Томас.

ИСКРЫ НЕ БЫЛО. Зажигалка тихонько пощелкивала в трясущихся руках Арчера, и вместе с выходящим газом уходила и надежда на спасение двух человек от неведомой, но от этого еще более жуткой и неотвратимой гибели. Богохульство и мольба смешались в словах Томаса:

— Дьявол! За что, Господи? Будь ты проклята электронная тварь! Что это?!

Арчер внезапно замолчал — к его выкрикам стал примешиваться другой звук, и он услышал его. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как медленно открывается входная дверь, скрежещущим звуком шарниров разрывая сердце от ужаса.

— Боже!

И тут вспыхнул огонек зажигалки, порох рванул с резким хлопком, опалив своим горячим дыханием лица людей. Пламя ослепило их — несколько секунд они не видели ничего. Когда же занялась бумага маленьким костерком, внезапно раздался царапающий звук под потолком. Но это, к великой радости людей, загорались одна за другой неоновые трубки. Люстра над столом плавно наливалась долгожданным светом. Оба, не сговариваясь, смотрели на дверь — она была плотно закрыта. Все происшедшее казалось горячечным бредом, если б не одна деталь — разгорающиеся книги на столе в желтом хороводе гильз.

— Гасим, быстрее. — Арчер первым пришел в себя.

Мужчины, сорвав пиджаки, быстро сбили пламя.

Дэвис подбежал к окну.

— Победа! Мы их переиграли!

Там, где еще несколько секунд назад на расстоянии мили горел мощный факел пожара, теперь, было темно. Лишь взошедший месяц заливал бледным светом верхушки деревьев около замка.

— Ну, кажется, все, док. Ух! Пива, я хочу пива.

— И выходить не боитесь? — спросил Дэвис. — За пивом надо идти в подвал, и только черт знает, какие еще ловушки нас ждут.

— А, вот ты, дрянь. — Арчер поднял с пола зажигалку. — Пойдемте отсюда, доктор. С меня лично достаточно потрясений. Я намереваюсь выпить кружку пива в кругу наших забулдыг и умирать от счастья. Да и неплохо бы выбраться из вашего милого замка побыстрее. Я теперь очень боюсь здешних темных комнат.

— Там лишняя деталь. — Дэвис указал на стал с обгоревшими книгами. — Знаете, какая?

— Знаю, — кивнул Арчер мрачно. — Гильзы. Если их убрать будет, как семь лет назад, в последнюю ночь леди Эдсон. Пепел на столе.

— АГА! И МАШИНА НА МЕСТЕ. Ну-с, наличие 10 сюрпризов в виде взрывчатки, я думаю, мало вероятно.

— Я такого же мнения, док. Декорации убраны, вещи возвращаются целыми и невредимыми — до следующего акта.

— Или его повторения. Садитесь, Том. — Профессор открыл дверцу автомобиля и выжидающе посмотрел на коллегу. Но Арчер застыл, словно в столбняке. Лицо его в лунном свете было бледно. Дэвис с перегазовкой завел двигатель, Арчер пришел наконец в себя, судорожно вздохнул и сел в машину, приговаривая:

— Повторение… Повторение… Именно! Пепел…

— Прекратите, Том, довольно. Обещаю вам, что через полтора часа в моей старой доброй и, черт возьми, современной квартире мы разопьем бутылочку королевского «Шиваса», выкурим по настоящей «гаване» и вот там-то и подведем итоги.

— А потом разойдемся по комнатам спать, так? В собственные постели?

Профессор крепко выругался и рывком тронул «шевроле». Вдоль аллеи в свете фар замелькали стволы вязов.

— Что ж, теперь прикажете не спать? Ну уж нет — мы лучше напьемся сильнее бултонских грузчиков. И умрем в постелях, да, но в наркологической клинике и от белой горячки. А случится это лет этак через пять. Так-то, Арчер.

Машина уже выбралась на шоссе, стрелка спидометра стала заваливаться вправо.

— Док, не подъехать ли нам к дому Нормана? — Арчер живо глядел на профессора.

— Не стоит, я знаю, что там. Там стоит уютный белый домик, целый и невредимый. А старина Берти Норман попивает имбирное пиво под спортивную телепередачу, если не уехал в Грилфуд, конечно. Но подъезжать я не хочу и не буду.

— Э, а у нас сходные мысли. Я тоже считаю, что дом цел и следов пожара нет и в помине. И мне тоже страшно туда соваться. Но нам надо преодолеть страх.

— Вы уверены? — Машина резко затормозила, профессор повернулся к Арчеру.

— Вот в этом-то как раз уверен, — ответил Томас.

— A я — нет. Послушайте. По всей видимости, посвящение вас, второго лица, в историю моей семьи при-вело к тому, что кто-то третий решил нас убрать, причем хочет сделать это в стиле милых сказок Гофмана. Но мы живы, мы нарушили замыслы убийцы — он парализовывал нас темнотой, а мы додумались спугнуть его вспышкой света. А горящий дом Нормана, как я сейчас понимаю, должен был заманить нас в западню, как бабочек. И снова в темноту я не сунусь — убийца рядом, и, что он еще нам приготовил, неизвестно. У него изощренная болезненная фантазия. Возможно, это какая-то патология, страсть к реализации средневековых преданий с мрачным, в прямом смысле, финалом. Я же, в меру своих скромных сил, нормальный человек с достаточно развитым чувством самосохранения. И это чувство подсказывает мне, что делать. — И профессор включил скорость.