Золотое сияние Холинсу - [40]

Он собирался вместе со своим отрядом отправиться на улицы, когда командир неожиданно остановил его.

– Тебя вызывают к сеншену, – сказал он. – Немедленно.

Вот такого Дженвен не ожидал! Его никогда еще не вызывали к сеншену… Он чуть было не спросил, зачем, но вовремя сдержался. Ему, не способному на мысли воину, полагается выполнять любой приказ, как будто нет в мире ничего естественней.

И все же по пути к дому правителя Дженвен позволил себе подумать о том, зачем его могли вызвать. Нет ни одной причины выделять его на фоне других солдат! Кроме того, что он связан с Ривой, он считается ее хозяином, пока она не понесет от него дитя… Но разве сеншен интересуется таким? Разве это важно – при том, что она сбежала?

Дженвен никогда еще не встречался с правителем наедине, слишком много чести для простого охранника городских улиц. Теперь он нервничал, не зная, что сказать. Он сумел скрыть от своих командиров, что научился думать. Но сработает ли тот же трюк с величайшим из холини?

Ему так и не удалось проверить это. Когда он подошел к дому сеншена, его встретили рабы из числа людей. Они проводили Дженвена не внутрь, а в роскошный сад – самый красивый в Триинсте, без сомнений. Там, среди красно-оранжевых зарослей, его уже ожидали.

Это был не сеншен. Там, у небольшого озера, обустроенного прямо среди камней мастерами таруа, его дожидалась молодая человеческая женщина. Не узнать ее было невозможно: все в Триинсте знали и ее лицо, и ее имя, и ее историю.

Она была одной из самых красивых женщин в городе, это отрицать нельзя. Даже не восхищаясь ею, Дженвен все равно признавал это. А еще она была самой ухоженной. Другие женщины, которых он видел, лишь в ранней юности, едва перестав быть детьми, сохраняли такую свежесть. Потом жизнь меняла их: тяжелая работа делала руки грубыми, как у мужчин, на коже появлялись красные пятна, иногда – и язвы, и шрамы, которых с годами становилось все больше. Живот отвисал, плечи горбились, а главное, во взгляде появлялась затравленность и неверие, что все еще может быть хорошо. Дженвен не замечал этого, пока сам не научился думать.

Но для госпожи Юсты все было иначе. Она была не самый молодой – она стала женщиной несколько сезонов назад. Однако ее, в отличие от других, не обязали выбрать партнера и родить дитя, да и вряд ли она хоть раз в своей жизни работала. Поэтому теперь она напоминала нежнейший цветок, только-только открывший лепестки миру. Одета она была не как другие женщины: ее сложное длинное платье было пошито из той ткани, которую обычно позволяли себе лишь холини, на ее шее сверкали камни, названия которых Дженвен не знал, в ее волосы были вплетены нити, усыпанные кристаллами. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: она – не одна из тех рабынь, которые служат сеншену. Она – его любимая игрушка.

– Подойди, – велела Юста, не глядя на него. Ее глаза цветом напоминали озерные воды перед рассветом. – Ты был тем, кому даровали мою сестру Риву.

Дженвен молчал, потому что в ее словах не было вопроса. Она и так все знала – а он знал о ее связи с Ривой. Юста потому и получила красивую жизнь, что стала символом верности холини вопреки всему.

– Думаю, ее побег связан с тобой, – продолжила она. – Тувенег тоже так считает. Вот только причины такого исхода мы находим разными. Мне, конечно же, не слишком нравится его болтовня о тебе. Знаешь, почему?

– Не знаю, госпожа.

Ему нужно было очень аккуратно отмерять слова. Ни одного лишнего – чтобы не выдать себя.

– Потому что это я уговорила великого сеншена отдать Риву тебе, а не ему, – пояснила Юста. – Сеншену, в общем-то, все равно, кому она достанется, его мало интересует возня людей. Поэтому все, что случилось дальше, можно считать моей виной. Но я выбрала тебя, потому что решила, что ты сможешь обойтись с ней правильно.

Было в ее словах что-то непривычное, странное… Как будто у них был другой смысл, помимо очевидного! Но разве так бывает?

– Именно ты должен доказать, что мой выбор был правильным, – продолжила она. – Ты – хозяин Ривы, и ты всем это покажешь. Ты вернешь ее и сделаешь так, чтобы она уже никогда ни от кого не убежала.

– Но как я это сделаю, госпожа, если никто не знает, где она сейчас?

Юста впервые посмотрела на него. Дженвену почему-то стало неуютно, хотя глаза у нее были завораживающе красивые.

– Осторожно, воин. Не позволяй себе вопросы, если от них зависит твоя жизнь. Тебе и так скажут, что нужно делать. Все к этому привыкли: людям нужно говорить, что да как, иначе они не соображают, что нужно делать. Никому не показывай, что ты и сам уже обдумывал ситуацию.

Сердце испуганно замерло, как будто перед ним стоял один из хищников пустыни, а не молодая женщина. Да оно и понятно! Против хищника у Дженвена хотя бы был шанс. Если же Юста прикажет его убить… он не спасется.

– Да, госпожа, – с трудом произнес он.

– Вот и славно, надеюсь, с памятью у тебя нет проблем. Что же до Ривы, то сеншену сообщили, что этой ночью ее видели на улицах таруа. Видели недолго, а потом потеряли из виду. Благородный Зевег-Тха, когда его спросили об этом, заявил, что ничего подобного не было и ни в одном из домов таруа беглой женщины, конечно же, нет. Но знаешь, что бывает, когда таруа готовы открыть свои дома для обыска и все твердят что-то, как один?