Золотое сияние Холинсу - [32]

– Чтобы ты преодолела себя. С уверенностью в своих силах у тебя конкретные проблемы. Но обычно это твое дело, а теперь начинает мешать миссии. У тебя мало опыта, однако он и не появится, если ты просто продолжишь сидеть на заднице ровно. Задница, кстати, ничего такая, но для миссий космического флота одного этого недостаточно.

– Да пошел ты…

– В этом и подвох: я никуда не пойду, пока ты не раскроешь код языка. Нам нужно понять целую цивилизацию, и язык – главный ключ к этому. Мы должны получить его как можно скорее, а не сидеть тут и ждать, пока у тебя появится нужное настроение.

Альда посмотрела на него и вдруг пожалела о том, что он не уродлив. Это была неожиданная мысль, и она сама не знала, откуда это вообще взялось. Но если бы он был уродливым, все бы сошлось: идеальный хрестоматийный злодей, раздражающий до невозможности, слишком самоуверенный и ни с кем не считающийся, да еще и мерзкий, тошнит от одного взгляда!

Его красота делала образ незавершенным. Глядя на него, Альда видела статую, выточенную из белого мрамора, а статуе все равно, что происходит в мире. Но, слушая его, она считала его человеком, с которым невозможно спорить. Потому что он говорил правду, просто неугодную ей и неприятную. Он не давал ей притвориться слабой и избежать сложного задания, потому что каким-то образом точно вычислил предел ее возможностей.

– Ненавижу тебя, – проворчала Альда.

– Сколько угодно, но в свободное от работы время. А пока займись делом.

Головная боль, к счастью, отступила, и сосредоточиться было проще. Альда закрыла глаза, глубоко вдохнула, а потом медленно выдохнула, призывая все свои способности к телепатии.

Похоже, ей все-таки придется нырнуть в темный омут.

* * *

Риве казалось, что мир кружится, хотя он, конечно же, оставался неподвижным. Вся ее жизнь была ограничена этим городом. То есть, она знала, что за его пределами есть и еще что-то, догадывалась даже, что. Но Рива была уверена, что здесь, в Триинсте, покой, а дальше – хаос, на который она однажды решится.

Теперь хаос пришел и сюда, а покоя попросту не осталось, нигде и никакого. Ее сердце переполнял такой ужас, что она не узнавала прекрасно знакомые улицы. Она бежала куда-то, сама не понимая, куда и где находится сейчас. Лишь бы двигаться! Ей казалось, что, пока она двигается, ничего плохого с ней не случится.

Дома наблюдали за ней, рядом то и дело кто-то мелькал, но она бежала так быстро, что не успевала их рассмотреть, а они – ее. Это и к лучшему, но сколько так может продолжаться? Она уставала, страх и отчаяние придавали ей сил, однако и эти силы заканчивались. В памяти против воли всплывали мгновения казни родителей, их отчаянные крики… Она тоже будет так кричать. Она так и не сумеет стать для своего народа достойной проводницей, не вернет Татенен, никого не спасет, и история ее семьи закончится на ней. Мысли о сумрачном будущем застелили глаза слезами, и это стало последней каплей. Рива наконец споткнулась и повалилась на холодную каменистую дорогу.

Только теперь она сообразила, что над Триинсте сгустилась тьма, а она сейчас не на улицах сообщества людей. Вместо крошечных хижин, напоминающих налепленные на горный склон комки грязи, она была окружена домами побольше. Эти, занимавшие вершину гор, делались из камней и плотно переплетенных высохших водорослей, рядом с ними зеленели скромные растения и даже цветы, которые Рива видела лишь по большим праздникам. Конечно, это были не такие роскошные жилища, как у холини, но и не такие жалкие норы, как у людей.

Она оказалась на территории таруа.

Ничего хорошего это ей не сулило. Вряд ли ее уже объявили в розыск по всему городу, понадобится время, пока Хасма доберется до своего мужа и нажалуется ему, пока этот жалкий старикашка примет какое-то решение. Но таруа в любом случае заметят чужую на своих улицах, они не потерпят такое вторжение и сразу сдадут ее городской страже. И тогда…

Она не успела подумать о том, что будет с ней тогда. В этот момент кто-то схватил ее за руку и бесцеремонно поднял с земли. Судя по силе и легкости движений, это был совсем не человек. И точно: даже того ничтожного света, который дарила Холинсу ночь, было достаточно, чтобы разглядеть плотно сбитый силуэт таруа.

– Не тронь меня! – возмутилась Рива, пытаясь вырваться. – Я здесь случайно, я сейчас уйду!

Но сильная четырехпалая рука удерживала ее запястье с безжалостностью цепи.

– Тише ты, дура! – велел шипящий голос. – Ты привлечешь внимание, тебя многие увидят тут, и тогда даже я не смогу тебе помочь!

Она узнала этот голос мгновенно, и удивление Ривы было настолько велико, что она перестала вырываться. Она присмотрелась внимательней и лишь теперь смогла разглядеть, кто именно стоит перед ней.

Они не виделись много-много сезонов, а общались и вовсе один раз – в день, когда казнили ее родителей. В день, когда он спас ей жизнь.

Когда у нее отняли маму и папу, она мало что соображала, она была всего лишь ребенком. Но, став постарше, Рива разобралась: если бы она тогда побежала к родителям, никто не стал бы ее спасать. Ей позволили бы взойти на плот и погибнуть вместе с ними. Поэтому своей жизнью она была обязана таруа, удержавшему ее от этого, а позже вернувшему людям.