Золотое руно - [33]

— Они там заняты. Можно прямо пройти к ним, — проговорил он.

— Что ж, мы так вчетвером и захватим турецкий лагерь? — спросил подъехавший маркиз.

— Сейчас увидишь, — ответил Юге.

Он помчался обратно через болото наперехват эскадрона французов, гнавшегося за удиравшими турками.

— Капитан, подсадите к каждому коннику ещё одного или двух пехотинцев, и за мной! — предложил он командиру эскадрона. — Через четверть часа мы разгромим турок.

За первым эскадроном последовал ещё один, также усиленный пехотой. Монтестрюк спешил. С помощью Коклико и Угренка ему удалось зажечь сухую траву. Ветер, дувший в направлении турецких войск, погнал пожар прямо на противника.

— А теперь вперед и «бей, коли!» — прокричал Юге. Он бросился на турок. За ним помчались кавалеристы, сопровождаемые бегущей следом пехотой. Внезапная атака, последовавшая из гущи дыма, поколебала ряды турок.

Тем временем, привлеченные криками внутри лагеря противника и его неожиданным отступлением отряды Лафойяда и других наступавших войск ринулись на турок с фронта. Янычары, бросая оружие, кинулись к реке и столпились в отчаянии на её берегу. Напор союзников все крепчал. И хотя турецкие военачальники пытались остановить свое войско и повернуть его навстречу христианам, никто их уже не слушал. Конница, пехота, янычары, африканские волонтеры, албанцы, валахи, египтяне — все смешались в одну беспорядочную толпу и ринулись в воду, стараясь добраться до противоположного берега. Живые цеплялись за мертвых и тонули вместе с ними. Река превратилась в плавучее кладбище, над которым стоял крик ужаса.

Кьюперли понял, что его ждет, если весть о поражении дойдет до Константинополя. Схватив саблю, он кинулся навстречу своему бегущему войску, рубя направо и налево. Но ничто уже не могло остановить бегства турок, и вскоре на том пригорке, где стояла палатка Кьюперли, взвилось знамя с императорским гербом. Командиры союзников собрались под ним и с пригорка наблюдали за продолжавшимся разгромом турок. Монтекюкюлли в восторге подошел к Колиньи и обнял его.

— Граф, — сказал он ему при этом, — мой государь император сам поблагодарит французского короля за помощь. Я же считаю за честь для себя сказать вам, что лучшая часть победы принадлежит вашим храбрецам!

И его глаза остановились на Монтестрюке, вытиравшем лицо от пота.

— Ваши дела заслуживают высокой награды, — сказал он ему. — И ты её получишь, — добавил Колиньи. Югэ молчаливым кивком головы поблагодарил его и помчался в поле.

Здесь он увидел Коклико с Угренком, занятым вполне невинным занятием — переворачиванием тел погибших с как бы непредумышленным выворачиванием их карманов.

— Что это вы тут делаете? — изумился он.

— Я освобождаю этих басурман от улик их преступного поведения — ворованных денег. А заодно будет довольна моя будущая жена: ведь у неё будет свой домик.

Он вздохнул при мысли о жене, которая была ему пока неведома, и продолжил свое дело.

Пока Юге раздумывал над ответом (попробуйте-ка ответить на такой вопрос сразу и убедительно!), подъехал Сент-Эллис. Он вертел в руках блестевшую на солнце цепь из драгоценных камней, снятую с тюрбана заколотого им паши!

— Эти бриллианты ничего тебе не напоминают? — спросил маркиз у Юге. — Мне же напоминают глаза одной принцессы и наводят отчаянную меланхолию.

Слова Сент-Эллиса отвлекли Юге от Коклико. Друзья занялись обсуждением предстоящих дел. Между тем подкрался вечер. Коршуны начали садиться на темневшую долину, полную трупов. Тени деревьев удлинились настолько, что в одной из них укрылся человек, беспрестанно всматривавшийся вдаль. Невдалеке слышалось ржание привязанной к стене лошади.

— Тебе тоже надоело ждать, — произнес Карпилло (конечно, это был он, кто же еще?). — Но подожди, он же обещал прийти. И если его не убили, он придет.

Вскоре на вершине бугра показались смутные очертания всадника. Карпилло встал и крикнул по-особенному — долго и пронзительно. Всадник быстро подскакал к нему.

— Какие вести, капитан? — встретил его Карпилло.

— Скверные. Турки разбиты. Гуссейн убит, Кьюперли бежал.

— Черт с ними! вскричал Карпилло.

— Где Монтестрюк?

Брикетайль поднял кулак к небу.

— Гром и молния! Он беспрерывно ускользает от меня. А когда я подбирался к нему, на него налетали эти дураки-турки и заслоняли его. Он-то их, правда, убивал, но мне от этого не легче! Я никак не мог до него добраться. Пришлось даже рубиться с христианами, встревавшими между нами. Смотри, все мои руки в крови.

Карпилло пренебрежительно усмехнулся.

— Но без единой капли его крови. Какой же толк во всем этом? И что ты собираешься делать?

— А как ты думаешь?

— Надо ехать в Париж. Ты же знаешь, что Шиврю повез туда графиню Монлюсон. Стало быть, Монтестрюк ненадолго задержится в Венгрии, сам понимаешь.

— Да притом мне здесь и не везло, — подхватил Брикетайль. — Он был у меня в лапах, как грешник в когтях у дьявола, а я не сумел его удержать. Видно, не здесь ему умереть…

— Раз так — в путь. В Париже без дела скучать не будем. Там к нам присоединятся Шиврю и Суассон.

— Едем!

Через пару минут фигуры обоих всадников уже темнели на дороге.

16. Милость короля