Золотое дно - [7]

Раз, когда мы прогуливались с Кольфасом по берегу, он указал мне на маленький уединенный домик за высокой оградой и сказал:

— Здесь живет одна уроженка Уэссана, Клара Фрюгалу… Всю жизнь она бедствовала и вдруг неожиданно разбогатела. Теперь у нее в этом доме целый музей разных редкостей, и комнаты ее обставлены как во дворце… Она никому не рассказывает, откуда у нес взялось это богатство, но все знают, что ей удалось добыть слитки золота со дна моря.

Я внимательно осмотрел домик, окруженный цветущим садом. Легкий дымок выходил из трубы и стлался пушистым облачком.

— А как ты думаешь, — спросил я Кольфаса, — эта женщина счастлива?

— Я был бы счастлив на ее месте.

Мы погуляли с ним еще немного и расстались. Кольфас пошел в один из портовых кабачков, я же углубился внутрь острова, по дороге, ведшей в Ламполь. Уже наступила ночь, и луна одним краешком выглянула из-за тучи. Где-то совсем близко, за высокой грудой камней, сложенных вдоль дороги, я услышал тихие голоса и остановился, замерев на месте. Это были голоса Менгама, Корсена и моего крестного. Из коротких, отрывистых фраз я понял, что они поджидают кого-то, спрятавшись в засаде.

Минут через пять по дороге послышались шаги и мимо прошел человек. Когда он скрылся из вида, я опять услышал голос Корсена:

— Этого молодчика нужно остерегаться.

Я, услышав это, обрадовался. В прошедшем мимо человеке я узнал ненавистного мне Луарна.

Прошло недели две. «Бешеный» все еще стоял в Уэссане, делая только время от времени небольшие вылазки. Я часто уходил на целые дни вглубь острова, ловил рыбу, охотился и возвращался на судно под вечер.

Однажды, проходя мимо кабачка «Олений Рог», я остановился послушать пение. Нестройные, охрипшие голоса тянули «матросскую».

Я машинально полушепотом повторял слова:

Из Порт-Саида, из Ориноко,

Из самых дальних, самых знойных стран,

Под вой сирен плывем мы одиноко

Через бурлящий океан.

Бродяги мы, бездомные, как ветер,

Сегодня здесь, а завтра далеко…

Наш день угрюм, но радостен наш вечер,

И на душе привольно и легко.

Эй, стаканчик виски

Пусть согреет кровь… Нам, матросам, близки

Виски и любовь!

Шумная толпа в кабачке подхватила припев:

— Эй, стаканчик виски…

Но внезапно песнь оборвалась. Какой-то человек подбежал к дверям кабачка, распахнул их настежь и крикнул:

— Менгам и его бандиты угнали мой ботик.

Мгновенно все, кто были в кабачке, высыпали на улицу. Человек, яростно жестикулируя, рассказывал:

— Я рыбак из Кергаду. Часа два назад к моему ботику подошел Менгам и с ним еще трое… Осмотрев бот, схватили весла, прыгнули и, не говоря худого слова, ушли в море. Я кричал, надрывался… Они и ухом не вели. Угнать у бедного рыбака его ботик ни за что ни про что. Ну где это слыхано?!

В толпе заволновались. Кто-то посоветовал рыбаку сейчас же подать жалобу мэру, кто-то побежал к берегу, чтобы отрядить погоню за ушедшим ботом, и все толковали, что тут дело не чисто и что «менгамские черти затевают какую-то пакостную штуку».

Немножко позднее к кабачку подошла целая компания взволнованных рыбаков, сообщивших, что они видели в море, недалеко от Кергаду, брошенный ботик, залитый водой…

Я поспешил вернуться на судно.

Ни Менгама, ни крестного, ни Калэ, ни Корсена не было на «Бешеном». Я ждал их до поздней ночи, охваченный тревогой. Наконец они явились. С Корсена и с моего крестного вода текла ручьями. Они молча переоделись в каюте, и Корсен окликнул меня вполголоса:

— Ты спишь, мальчишка?

Я не ответил, съежившись в уголке, на койке крестного, и Корсен решил:

— Спит. Ну-с, поговорим о делах.

Он присел к столу, на котором Менгам уже разложил какие-то карты и бумаги. Портфель с вытисненной красной лилией и странными буквами лежал рядом с ним. Он был хорошо настроен и добродушно шутил:

— Надеюсь, мокрые курицы высохли и не схватили насморка?

Корсен ответил угрюмо:

— Высохнуть-то высохли, только какой это дурак сказал, что водолазы никогда не тонут.

Менгам засмеялся:

— Милые мои, вы стали слишком толстыми. Вам нельзя опускаться на дно, не повесив на шею груз свинца…

Он помолчал с минуту и снова засмеялся:

— Видишь, Прижан, я был прав, что задержал это письмо из Порсала. Без меня вы натворили бы бед.

Крестный возразил:

— Мы никогда не предприняли бы ничего без вашего совета.

— Ого-го-го! Как бы не так! Как будто я вас не знаю…

Помолчав с минуту, Менгам посмотрел на разложенную перед ним бумагу и заговорил уже серьезно:

— Нужно твердо убедиться, насколько все это верно… Я не люблю валять дурака в таких историях… Что из себя представляет этот Дрэф?

Крестный ответил:

— Нужно съездить в Порсал и посмотреть.

— Нужно, — подтвердил Менгам. — Тогда мы узнаем, насколько совпадает то, что он говорил, с тем; что мы видели… Но, конечно, это рискованная штука и я еще не знаю, стоит ли игра свеч… Кто он такой, этот Дрэф?

Корсен заметил:

— Он слишком красноречив для простого рыбака… На меня он произвел впечатление сумасшедшего… — И добавил, понизив голос: — Во всяком случае, интересно проверить, неужели мы на самом деле напали на один и тот же след? По-моему, речь идет об очень-очень старом пароходе, а не о… Но, так или иначе, нужно держать язык за зубами.