Золото - [4]

В его словах я чувствую печаль человека, попавшего в ловушку подобной жизни, с женой, с детьми, в этой долбаной стране, где все валится. Когда же рассказываю ему о своих планах, он беспокоится:

- Оружие есть?

- А как же.

- Ну а орудия, инструменты, лошади? - допытывается он, глядя на мои стоптанные сапоги.

- Нет, но как-то справлюсь, нечего и говорить.

- Если нужно чего помочь, с деньгами там...

- Да нет, все в порядке, честное слово. Вот если бы ты мог показать мне кого-нибудь, кто направляется в какое-нибудь интересное местечко, вот это было бы здорово.

- Загляни сюда вечерком, что-нибудь придумаем.

- До свидания.

Выбор гостиницы весьма легок, потому что здесь имеется только одна, прямо посреди деревни. Пуэрто Хименес растянулась на километр вдоль широкой пыльной, выпаленной солнцем дороги. На улицах ни одной живой души, все занимаются сиестой за плотно прикрытыми ставнями. Напротив банка, здания, напоминающего размерами общественный сортир, развалившись в кресле, сидит полисмен с карабином на коленях. На земле перед баром валяется пьяница, жалкий останок вчерашнего празднества. Трое других типов дремлют в креслах в тени, под навесом. И это единственные видимые проявления жизни в Пуэрто Хименес.

Иду сам посреди этой бесконечной улицы, прибитый жарищей, вдыхая неподвижный, пропитанный пылью воздух, и мне кажется, будто я прибыл в город духов. В конце улицы вижу полицейский участок, с которым, к сожалению, вскоре придется познакомиться.

Вечером я возвращаюсь в бар, где без особых трудностей узнаю все, что надо, потому что золотоискатели, пьяные орерос, очень любят поговорить. Они всем ставят выпивку, а особенно счастливы, когда могут угостить грингос. Вот только, как узнать, сколько правды в их пьяной похвальбе?

Пуэрто Хименес живет только по ночам. Проститутки выходят на съем орерос, чтобы отобрать у них золото. Бары переполняются всеми этими несчастными, желающими найти удовольствие и возможность посорить деньгами, а бляди и шакалы стараются помочь им в этом. Утро орерос встречают в уличной канаве, их карманы вывернуты детворой, выискивающей там последние колоны. Всю ночь Пуэрто Хименес переполнено шумом их драк, хохота и пьянок.

Несколько позднее появляется Уэйн в компании другого европейца, Ганса, и тико, которого зовут Мемо. Ганс, это немец, проживающий в Пуэрто Хименес, он тоже золотоискатель. Завтра утром Мемо отправляется в Карате. Мы договариваемся идти вместе, и он уходит к своим приятелям.

- Как будешь в Карате, загляни к Бретту - это нормальный парень, говорит Уэйн.

После нескольких рюмок мы возвращаемся в гостиницу.

Мемо приходит за нами в четыре утра в компании какого-то здоровяка с дебильным лицом. Мы по-быстрому пьем кофе и выходим. Диана несет свой несессер, я же - наш общий рюкзак. Пройдя метров двести, чувствую, что он становится чертовски тяжелым, и подзываю дружка Мемо. После короткого разговора он соглашается, взамен за мои последние пять долларов, нести рюкзак до самого Карате. У меня остается какая-то мелочевка, но, по крайней мере, идти будет легко.

Через полчаса Мемо решает идти напрямик через горы. Начинаются удовольствия. Джунгли становятся настоящей печкой, влажной и душной; мы все обливаемся потом. Земля после дождей пропитана водой, а растительность удерживает влагу. Утоптанной тропинки нет, поэтому часто приходится пробиваться с помощью мачете. Моя конституция не позволяет мне бегать по болотам, как это удается малышам тикос. Когда же спотыкаюсь, то валюсь всей массой. Диана, изумительно легкая и шустрая, движется так, будто гуляет по лужайке. Насколько тикас толстухи, настолько тикос маленькие и худые. Они приспособлены бегать по джунглям.

Я иду босиком, повесив сапоги на шею; по грязи так идти удобнее. Когда местность ровная, человек погружается только по колени, а на перевалах и спусках ноги скользят. У нас как-то еще все более-менее получается, потому что руки не заняты, гораздо хуже придурку с неудобным рюкзаком. Он ужасно сильный, но все время об что-нибудь бьется. Время от времени он спотыкается и падает, так что вскоре весь покрывается грязью. Это неприятно, потому что таким образом он пачкает мой рюкзак. В какой-то момент он поскальзывается и летит вниз метров тридцать; причем, лежит неподвижно, потому что рюкзак бьет его по голове. Все смеются, один он нет, потому что больно. В конце концов его честная плоская морда кривится глупой улыбкой, вспоминая о заработке, он поднимает рюкзак и идет дальше. И вот таких вот условиях мы пилим целый день, изредка останавливаясь, чтобы освежиться собранными по дороге горькими апельсинами либо пыхнуть самокруточку. Мемо давным-давно исчез впереди; я сказал ему, чтобы он нас не ждал.

Когда мы добираемся до пляжа, уже десятый час вечера; мы в Рио Оро, часах в двух пути от Карате. За последнюю мелочь покупаю несколько лепешек и какие-то газированные напитки, которыми делимся на троих. Диана и я решаем переночевать на месте. Чтобы избавиться от нашего носильщика, растущая симпатия которого к нам становится уже надоедливой, я показываю ему дорогу дружеским хлопком по спине и говорю, что завтра встретимся в Карате. Тот уходит в ночь, несколько дезориентированный, но довольный, что заработал немного денег и завел новых друзей.