Золото тайги - [24]

– Так откуда-откуда? Оттуда, – поднял дед глаза к потолку.

– А вы старовер, наверное? – Женька поискал глазами иконы по углам. Икон не было. Старик покачал головой.

– Монах? Схимник?

– Нет.

– По партийной линии?

Дед усмехнулся в усы, погладил густую бороду.

– Экий ты любопытный. Зверюга эта меня здесь держит. Давно бы ушел, а он не дает.

Женька поежился: «Дед-то того, похоже, действительно из ума выжил…»

– Думаешь, с ума старый сошел? Вурдалак, упырь, накормил, а в ночь кровь выпьет? – Глаза деда лучились смехом. – Не бойся. Так вышло, что нет мне дороги больше никуда, кроме как в этот лес. Я без людей живу, мне так лучше, а где еще место безлюдное есть – не знаю. Без людей зла нет, горя нет, мне горя больше не надо, мне хватило. А этот волк – он как сторож мне, а я сторож… – Дед осекся, посмотрел на Женьку. Внимательно посмотрел, испытующе. – Завтра, может, расскажу тебе всё, надо до сосны дойти, посмотрим, пустит ли он тебя к ней. Если пустит – значит, пора мне, пришло время, уж полвека жду, а никак не приходит… А сейчас чаю хлебни, с травкой, и на полати лезь, поспи. Завтра далеко идти, да не по дорогам.

Чай оказался не менее душистым, чем пирог, Женька выхлебал пару кружек даже без сахара, его быстро сморило, и, едва он залез на деревянный настил полатей, тут же отрубился.

Ранним утром, затемно, дед разбудил Женьку, напоил чаем и выгнал на улицу.

– Пора, пока солнце не встало, а то растопит наст – не дойдем.

Они пошли на север, как определил Женька по компасу, стало быть, в нужном направлении. Часа через три дед остановился.

– Рядом. Отдохни пока, запыхался уже. Вон, гляди, за елками, видишь?

Женька пригляделся. За елками виднелся столб, зеленела крыша сторожевого грибка, под которым качался штык автомата. Самого солдата видно не было.

– И как мы через него пройдем?

– А вот так, пошли.

Они обогнули лесок, вышли на полянку, за которой виднелись редкие чахлые деревца.

– Васюково болото. Оно прям к вашей вырубке подходит с востока. Там охраны нет. Я тебя проведу по гати, только она узкая, а болото уже ожило, иди след в след.

Женька послушался, осторожно опуская валенки в след старика. Через некоторое время опомнился, окликнул старика, вытащил из рюкзака дозиметр, который заблаговременно стащил из лаборатории. Расстегнул чехол, повернул тумблер, переставил шкалу на микрорентгены. Стрелка отскочила на максимум. Поменял шкалу, стрелка остановилась на двух миллирентгенах в час. Женька не знал, что будет при такой радиации, но предполагал, что ничего хорошего. Времени было в обрез.

– Дедушка, сколько еще идти до площадки?

– Да вон она, за этот лесок – и она. Рядом уже.

– Вы, дедушка, не ходите, опасно тут. Радиация.

– Это что такое? Зверь? Оружие новое?

– Это невидимое оружие. Его не видно, а оно убивает. Давайте я один схожу.

Дед упрямо покачал головой и пошел вперед. Вскоре показались поваленные деревья, разорванная в клочья колючая проволока, навал вспученной земли, к краю которого они подошли и обнаружили на месте площадки громадное озеро с островком в северной части. Котлован заполнился водой. Ни скважин, ни строений – ничего, что напоминало бы площадку эксперимента до взрыва. Женька с трудом сориентировался по компасу, посмотрел на север, направо, зацепил глазами островок, невесть откуда возникший в котловане.

– Нам туда, дедушка, – указал он рукой в сторону северного конца. По коричневой вспученной земле они побежали вдоль котлована. Добежав до чуть покореженной горловины скважины, которая выставлялась из земли одним своим краем, Женька отбросил рюкзак, дозиметр и упал на колени. Крышка слетела, рядом ее не было, часть бетона осыпалась в трещину трубы. Женька потянул один из кабелей, тот неожиданно легко вышел, показав похожий на оторванную конечность со свисающими сосудами и сухожилиями конец.

«Обрыв. Вот и не сработал. Я виноват!»

Он по инерции присыпал для чего-то трубу скважины грунтом, поднялся, собрав рюкзак. Дед участливо смотрел на него.

– Плохо все, сынок?

– Да. Уходим, а то дозу переберем.

Две фигурки скатились по склону к болоту и медленно побрели прочь от рукотворного озера посреди уральской тайги. Женька не произнес ни слова, переживая от увиденного и открытого, от истины, которая давила на него грузом ответственности в пятнадцать килотонн. Он не заметил, как дошли до избушки, но дед повел его дальше, пока не довел до раскидистой сосны, стоявшей на крутом яру на повороте быстрой, уже вскрывшейся речки. Дед остановился, скинул ружье, потряс Женьку за плечо.

– Ну, вон она. Иди, – он легонько подтолкнул к сосне. Женька пошел, но через несколько шагов остановился. Между ним и сосной возник и оскалился громадный седой волк. Глаза зверя пронизали Женьку насквозь, как гамма-лучи, оторвали электроны от атомов, ионизировали телесную материю так, что содрогнулось все у Женьки внутри. Мало ему исключения из комсомола, мало увольнения из института, мало! Ему надо умереть, чтобы искупить вину, и вот она, смерть, перед ним. Женька зажмурил глаза, ожидая, как сомкнутся клыки на его шее, как его кровь потечет на грудь… Но ничего не происходило. Женька открыл глаза – волка не было, а дед подошел и встал рядом.