Золото стрелка Шарпа - [7]

– Так точно, сэр.

Лоуфорда не смягчило удрученное выражение на лице Шарпа – полковник сразу заподозрил, что причиной тому вовсе не раскаяние.

– Хоть нас и вызвал сам генерал, не надейся, что он посмотрит сквозь пальцы на твою выходку. Слишком уж часто за последнее время он спасал твою шкуру. Понял?

Возле винной лавки зааплодировала группа кавалерийских офицеров. Лоуфорд метнул в них испепеляющий взгляд и твердым шагом двинулся дальше, а вслед ему полетело чье-то дурашливое подражание трубе, зовущей в атаку.

Наверное, Лоуфорд прав, подумал Шарп. Генерал передислоцировал Южный Эссекский, зачем – никто не знал. Может, придумал для него какую-нибудь особую задачу, чтобы развеять зимнюю скуку. А тут, как назло, идиотская стычка с Эйрисом. Шарпу она может выйти боком, военно-полевой суд шутить не любит, запросто упечет туда, где с тоской вспомнишь, как весело было на пустынной границе…

Возле штаба Веллингтона стояли четыре повозки, запряженные волами, – еще одно предвестие скорого ухода армии. Необычно здесь выглядела только высокая мачта на крыше, увенчанная крестовиной, с которой свисали четыре просмоленных бараньих пузыря. Шарп пригляделся с любопытством: он впервые увидел новый телеграф. Вот бы посмотреть, как черные надутые пузыри подлетают на веревках, передавая сигналы другим таким же станциям, и далекой крепости Альмейда, и войскам, стерегущим реку Коа.

Систему позаимствовали у королевского флота, даже обслугу телеграфа набрали из моряков. Каждой букве алфавита соответствовало особое положение черных мешков; наиболее распространенные слова – такие как «полк», «противник», «генерал» – передавались одним знаком, который можно было увидеть с расстояния в несколько миль в большой морской бинокль. Шарпу как-то сказали, что депеша проходит двадцать миль меньше чем за двадцать минут. Приближаясь к двум скучающим часовым на крыльце штаба, он раздумывал о том, какую еще современную технику придется бросить в войну с Наполеоном.

Едва вступив в прохладный коридор, капитан позабыл о телеграфе и ощутил робость. Его военная карьера прихотливым образом сплелась с судьбой Веллингтона. Они вместе сражались во Фландрии, в Индии, а теперь – на полуострове, и Шарп у себя в ранце носил генеральский подарок – подзорную трубу с изогнутой бронзовой накладкой на ореховой тубе: «С благодарностью от А. У. 23 сентября 1803». Сэр Артур Уэлсли полагал, что сержант Шарп спас ему жизнь, хотя, если говорить честно, Шарпу мало что запомнилось из той переделки. Он помнил, как закололи коня под генералом, помнил, как приближались индийские штыки и кривые сабли, – что еще оставалось сержанту? Лишь уворачиваться да отбиваться. Паршивая выдалась драка при Ассайе. На глазах у Шарпа один за другим полегли офицеры под огнем медных пушек, в нем взыграла кровь, он поднял в атаку уцелевших, и враг пал. Только и всего, но ведь победа есть победа. После этого он сделался офицером, разодетым как огородное пугало. И теперь тот самый человек, что наградил Шарпа, решит его судьбу.

– Сейчас его светлость вас примет. – Молоденький зуав с майорскими эполетами улыбнулся из дверного проема, как будто офицеры Южного Эссекского были приглашены на чай.

Последний раз Шарп видел Веллингтона год назад, но с тех пор ничего не изменилось: по-прежнему стол завален бумагами, те же голубые глаза над длинным и острым носом, не упускающие ничего, те же аристократические губы, почти не знающие улыбки. Шарп приободрился, не увидев в комнате полицейских, – не придется унижаться перед генералом. Но он рано обрадовался – от спокойного, уравновешенного герцога сейчас буквально веяло гневом. Шарп настороженно ждал, когда Веллингтон отложит перо и поднимет на него холодные глаза. В них не было даже тени приязни.

– Ричард Шарп, представляете ли вы себе размеры ущерба, которые несет армия, позволяя отдельным солдатам грабить или насиловать? – Голос генерала звучал тихо, но от него пробирала дрожь.

– Так точно, сэр.

– Надеюсь, капитан Шарп, надеюсь. – Сэр Веллингтон опустился в кресло. – В армии нашего противника дело обстоит иначе – там солдат поощряют на мародерство, ведь это для них единственный способ прокормиться. Результаты наглядны – их ненавидят везде, где они побывали. Я трачу деньги – знали б вы, сколько! – на закупку и перевозку провианта, лишь бы нашим солдатам не приходилось воровать. Чтобы местное население хорошо относилось к нам и помогало. Вам это понятно?

«Скорей бы все кончилось», – подумал Шарп и произнес:

– Так точно, сэр.

Над головой вдруг зашуршало и захлопало. Веллингтон вскинул глаза, словно пытался разобрать, что это за звуки. Шарп сообразил: это же телеграф – надутые пузыри носятся по веревкам вверх-вниз, передавая шифрованное донесение с передовой. Генерал слушал несколько секунд, затем опустил голову и снова вонзил взор в Шарпа.

– Ваше повышение еще не утверждено.

Вряд ли можно было придумать угрозу, которая испугала бы Шарпа сильнее. Официально он все еще был лейтенантом. Всего-навсего лейтенантом! А к званию капитана его представил год назад сам Веллингтон. Если в Уайтхолле это не одобрят (а Шарп знал: внеочередные продвижения у них не в чести), ходить ему опять в лейтенантах.