Золото, пуля, спасительный яд. 250 лет нанотехнологий - [2]

Глава 1 Первый

Он был первым, первым во множестве разнородных областей человеческой деятельности, которыми ему выпало заниматься. В одних он был первопроходцем, в других – первенствовал по всеобщему мнению. Его называли “первым американцем”, потому что он олицетворял рождение новой, американской нации, был первым американцем, признанным в Старом Свете, одним из отцов-основателей США, по нему лепили свою жизнь многие поколения американцев, ведь именно он придумал “американскую мечту” и концепцию о неограниченных возможностях янки. Это, несомненно, самый узнаваемый американец, потому что его портрет украшает купюру, перед которой благоговеют все, включая ненавидящих доллар и предсказывающих ему скорый крах. Этого лысоватого патлатого старика знают все, даже не слышавшие его имени, – Бенджамин Франклин.

Звание одного из отцов-основателей нанотехнологий немного прибавит к его заслугам, но мне кажется, что Франклин, разобравшись в сути вопроса, не стал бы отказываться от него, как не отказывался от всех остальных. А мне, признаюсь, начинать рассказ с Франклина просто удобнее, потому что от его экспериментов, выполненных 250 лет назад, легко протянуть несколько логических цепочек вплоть до наших дней. Опять же, 250 – хорошее, круглое число, долгая история придает солидности народам, партиям и наукам.

Описание экспериментов и рассуждения об их отношении к нанотехнологиям оставляем на десерт, а начинаем с главного блюда, с рассказа о личности Бенджамина Франклина и истории его жизни, пытаясь понять, что подвигло его разливать масло на воде (ну вот, проговорился), как он ухитрялся видеть необычное в обыденном и делать неожиданные, глобальные выводы из простых наблюдений, доступных всем и каждому.

Бенджамин Франклин родился в 1706 году, он был пятнадцатым в череде из семнадцати детей сурового пуританина Джозайи Франклина, эмигрировавшего в Бостон из Англии в 1685 году, спасаясь от религиозных гонений. В такой семье не забалуешь – школу мальчик покинул в десятилетнем возрасте, отучившись два класса, все его дальнейшее образование проходило, как говорится, без отрыва от производства. Способ образования был классический, неизменный на протяжении столетий, – чтение всего, что попадется на глаза. Производство вначале было незамысловатым – Бенджамин варил мыло и плавил воск для свечей в мастерской своего отца. Через два года он приобщился к более интеллигентной профессии – стал подмастерьем в типографии своего старшего брата Джеймса.

К тому же времени относятся и первые литературные опыты Франклина – он принялся печь как блины стихотворные баллады, которые с пылу с жару печатались и распродавались его оборотистым братом. Конец этому бизнесу положил отец. “Все поэты – нищие”, – сказал он. Бенджамин проникся аргументом родителя и впредь занимался только прозой, достигнув в ней подлинного мастерства, его “Автобиография” – действительно блестящее литературное произведение. Но, возможно, Франклин при этом утратил что-то важное, не случайно Макс Вебер в своей знаменитой книге “Протестантская этика и дух капитализма” называл Франклина стопроцентным буржуа и расчетливым эмпириком, абсолютно чуждым поэзии, в общем, образцовым американцем.

Вскоре Джеймс Франклин стал издавать газету “Нью-Ингленд курант”, вторую, появившуюся в Америке. Многие считали эту затею безнадежной, полагая, что одной газеты для Америки вполне достаточно. Людям вообще свойственно ошибаться в оценке перспектив идей и предприятий. Вот и Билл Гейтс когда-то считал, что 20 килобайт – максимальный объем оперативной памяти, который когда-либо потребуется пользователям персональных компьютеров. Бенджамин играл роль “мальчика за всё”: набирал и печатал очередной номер, а потом разносил газеты подписчикам. И при этом писал статьи, которые тайком подбрасывал в редакцию.

Отношения с Джеймсом постепенно накалялись, ведь тот видел в Бенджамине в первую очередь подмастерье, которого можно гонять в хвост и в гриву, и только потом – младшего брата. В 17 лет Бенджамин сбежал, что считалось по тем временам серьезным правонарушением, – подмастерье был обязан отработать обучение, не получая при этом ни гроша.

Свой бег он остановил в Филадельфии, городе, который стал для него родным и в котором доныне царит культ Франклина. Он устроился на работу в одну из двух типографий города. Вскоре на работящего, инициативного и любознательного молодого человека обратил внимание сам губернатор Пенсильвании, который отправил его в Англию, наобещав златые горы. Обещания оказались пустыми, Франклин вновь очутился в чужом городе без пенса в кармане и вновь не пропал. Он нашел работу в самой современной типографии и друзей, которые познакомили его с английской журналистикой, а также с многочисленными лондонскими театрами, пабами и борделями, которые Бенджамин посещал, отдавая дань своей молодости и отменному здоровью.

Первая “командировка” Франклина в Англию продолжалась полтора года. Вернувшись в Филадельфию, он начал свой долгий путь наверх. В этом он тоже был первым – первым в длинном ряду американцев, которые сделали себя сами. Начав простым рабочим, Франклин стал владельцем крупной типографии и издателем самой популярной американской газеты того времени “Пенсильвания газетт”. Хорошо усвоив английские уроки, Франклин не надоедал читателям морализаторством и назидательностью, которых в пуританской Америке и так было в переизбытке, он давал им информацию и увлекательное чтение: рецепты, календарь, остроумные житейские советы. Многие из них сохранились в форме афоризмов до наших дней, не утеряв актуальности, как, например, одно из самых известных: “Неизбежны только смерть и налоги”.