Золото Приамурья - [35]

В 1932 году университет стал называться сельскохозяйственным, а с 1939 года здание заняла Высшая партийная школа.

А что же Лидия Алексеевна Шанявская, которая не в меньшей, чем Альфонс Леонович, степени должна бы претендовать на звание основательницы Народного университета?

«В 1921 году Лидия Алексеевна в сопровождении не покидавшей её Э. Р. Лауперт перебралась в Москву, где поселилась в бывшем её доме на углу Дурновского переулка по Новинскому бульвару. Здесь жил её старший племянник П. П. Родственный. Революции Лидия Алексеевна не понимала. Она была ею нравственно ушиблена, и жизнь её в Москве пошла тускло и уныло… К своему несчастью, ей пришлось пережить свой Университет и видеть, как в стенах его водворился чуждый ей Свердловский коммунистический институт.

В <1921> г. она простудилась и, недолго проболев, кончила свой жизненный путь. На панихиде меня спросили, предполагаю ли я, как душеприказчик Альфонса Леоновича, принимать какие-либо меры в связи с кончиной Лидии Алексеевны, так как все отказанные ей в пожизненное пользование средства имели отойти после её кончины Университету. Но предпринимать было нечего.

Похоронена была Лидия Алексеевна в общей могиле с Альфонсом Леоновичем в Алексеевском монастыре. Кладбище это, как известно, теперь упразднено, и могильный памятник основателям городского народного университета уничтожен»[62].

Пётр Давыдович Баллод (1837–1918)

Если основатели крупных амурских золотопромышленных фирм – Д. Бенардаки, Н. Сабашников, А. и Л. Шанявские – пришли в Приамурье именно для того чтобы организовать здесь собственное дело, то латыш Пётр Баллод долгое время занимался золотодобычей, работая на хозяев приисков. Так же, как Николай Аносов, он непосредственно руководил поисками месторождений золота, хотя и не имел специального образования, что не помешало ему стать главноуправляющим в созданной Аносовым Ниманской компании, а затем и организовать своё дело. Как многие другие золотопромышленники, Баллод был меценатом, однако его благотворительная деятельность была весьма отличной от благотворительности Бенардаки, Сабашниковых, Шанявских. Он охотно поддерживал своими деньгами бывших политкаторжан и оппозиционную власти газету. Храмов он не строил…

Имя амурского золотопромышленника Петра Давыдовича Баллода нынешним горнякам не слишком известно. Его довольно часто вспоминают историки, но они больше пишут о Баллоде-революционере или Баллоде-издателе. Именно об этой деятельности Петра Баллода свидетельствует и статья в Большой советской энциклопедии, именно о ней повествуют и другие энциклопедические и биографические справочники. И в самом деле Пётр Баллод, значительную часть своей жизни потративший на добычу золота и организацию золотодобычи, во многом проявил себя на общественном поприще. Его революционные взгляды проявлялись даже в манере письма: Баллод, например, игнорировал употреблявшуюся в то время букву «ъ» после твёрдой согласной на конце слова.

Пётр Баллод обладал, как говорят, фактурной внешностью, которая сразу выделала его из толпы и, несомненно, привлекала внимание современников.

«При первом же взгляде Баллод поразил меня своей наружностью: это был очень крупных размеров старик лет шестидесяти с чем-то, высокого роста, широкоплечий, с выдающейся вперёд грудью, совершенно белый, с густой шевелюрой на голове и с длинной широкой лопатой бородой; у него были серые глаза и здоровый румянец на щеках. Вид он имел очень серьёзный, говорил отрывисто, густым голосом, никогда не смеялся, но на лице его часто показывалась едкая, но вместе с тем добродушная улыбка. Внешностью, манерами, чисто русским языком, а также костюмом Баллод походил на типичного великоросса, и с трудом верилось, что он латыш», – вспоминал Лев Дейч [51].

«Корни» рода Баллодов прослеживаются со времени лифляндских «братских общин», религиозного движения гернгутеров. Целые сто лет – с середины XVIII до середины XIX века – это движение было едва ли не самой существенной чертой жизни лифляндских крестьян.

Дед Петра Давыдовича Баллода, Андрей из Крекстиней, как звали его до присвоения фамилии, был крепостным крестьянином.

«Андрей Баллод с превеликим трудом и муками добился того, что стал собственником и мог отныне считаться зажиточным человеком; в то же время он втайне присоединился к обществу гернгутеров. Позднее в его доме происходили сходки гернгутеров, на которых Андрей Баллод выдвинулся в качестве чтеца» [180].

Младший сын Андрея Давыд Баллод (Давис Баложу) сначала пошёл по стопам отца. Ещё юношей он, несмотря на свои молодые годы, был выбран волостным старостой.

В 1840 году Давыд Андреевич с семьей переехал в Ригу. Здесь он держал постоялый двор и занимался столярным ремеслом, но по-прежнему оставался активным гернгутером. Сначала он устроил молельню, воспользовавшись помощью пастора Иоганнкирхского прихода. Но вскоре назрел конфликт с пастором, и молельню прикрыли. Это и послужило поводом для перехода Баллода в православие.

Сам став православным, Давыд Баллод стал активно привлекать к православной церкви и других латышей. И уже в мае 1845 года подал ходатайство Святейшему синоду о переводе его из крестьянского сословия в духовное. А позднее при его активном участии была основана Рижская духовная семинария. Эта православная семинария стала первым учебным заведением, в котором учился Петр Баллод…