Золото по ленд-лизу - [8]
Из здания он выходит пешком и неспешно следует в сторону метро.
Доехав до Фрунзенской набережной, Виктор Петрович подходит к ведомственному кирпичному дому, поднимается по гулким широким ступеням на второй этаж и отпирает обитую дерматином высокую дверь. Закрыв ее за собой, включает в прихожей свет и, ступая хромовыми сапогами по рассохшемуся паркету, идет на кухню. Там достает из кухонного шкафа початую бутылку водки и стакан, затем, не снимая плаща, садится за стол и наполняет его до краев. С отвращением выпивает водку, ставит стакан на стол и проходит в одну из комнат.
Он давно живет один. Единственный сын, летчик, погиб в Испании еще в 38-м. Жена умерла через год, узнав о его смерти.
С началом войны Виктор Петрович наведывался в квартиру походя, то после очередной командировки на фронт, то после госпиталя, в котором лечился, получив контузию в 42-м. В основном дневал и ночевал на службе.
Включив настольную лампу, он подходит к окну и снимает с него давно уже не нужную бумагу светомаскировки, затем присаживается к своему рабочему столу и выдвигает один из ящиков. Оттуда извлекает наган, с врезанной в рубчатую рукоять латунной пластиной и надписью на ней «За безупречную службу от коллегии ОГПУ» и небольшой альбом в бархатном переплете. Наган сует в карман галифе, а с альбомом ложится на старый кожаный диван.
Открывает его и начинает перелистывать страницы. Вот он совсем юный, в гимназической форме с матерью и отцом - учителем подмосковной гимназии, а вот более зрелый, в мундире унтер-офицера с георгиевским крестом. Вот в Первой конной, на коне и с шашкой наголо, а вот с женой, в подвенечном платье, молодой и красивой.
На несколько минут взгляд генерала задерживается на групповой фотографии, где он снят вместе с сослуживцами из особых отделов ВЧК и своим первым начальником -Кедровым.
Когда того арестовали, а затем в октябре 41-го расстреляли, он не уничтожил, как многие, этот снимок. Тяжело вздохнув, Виктор Петрович переворачивает очередной лист и долго смотрит на фотографию сына - тот снят в летной форме, сразу же после окончания училища.
По щеке ползет одинокая слеза, и он смахивает ее с лица. Потом закрывает альбом, откладывает его в сторону и бездумно смотрит в лепной потолок.
Часы в гостиной бьют полночь, и во дворе дома слышится шум въезжающего автомобиля.
Генерал встает с дивана и подходит к окну. Из остановившейся у подъезда «эмки», выходят трое людей в легких плащах и неспешно входят в парадное.
Через минуту тишину квартиры нарушает резкий звонок в дверь. В ответ раздается приглушенный выстрел…
В это же время, по блестящему после дождя Калининскому проспекту, в сторону Кунцево мчатся два черных автомобиля - «паккард» и «ЗиС».
На заднем сиденье первого, вальяжно покачиваясь на мягком сидении и надвинув на лоб шляпу - Берия, а следующим за ним на некотором удалении - Абакумов.
Грозный нарком едет на доклад к Сталину, на его «ближнюю дачу», а начальника контрразведки прихватил с собой, в качестве возможного «козла отпущения».
Примерно через двадцать минут машины въезжают на засаженную тенистыми деревьями территорию тщательно охраняемого двухэтажного особняка и останавливаются перед входом. Прибывшие выходят из них, и следуют в дом.
Переступив порог, они оказываются в небольшом тамбуре, по которому следуют в прихожую. На ее стенах две карты - одна армейская, с нанесенной на ней линией фронта, вторая обычная, с обозначением объектов наиболее важных строек в СССР. Здесь же, настенная вешалка, рассчитанная на пару десятков персон, несколько мягких стульев, высокое, матово отсвечивающее зеркало и набор щеток для чистки платья и обуви. На паркетном полу - бухарский ковер ручной работы, с замысловатым узором.
- Ты пока тут посиди, подумай, - обращается нарком к генералу, вешая на крючок шляпу и приглаживая жидкие волосы, - а я к Хозяину.
Абакумов кивает, снимает фуражку и присаживается на один из стульев, а Берия идет в переднюю часть прихожей и осторожно стучит в ближайшую слева дверь. Затем входит, и закрывает ее за собой.
Нарком оказывается в просторной уютной комнате, с весело потрескивающими в камине дровами и стоящим напротив затененных шторами окон, у глухой стены, кожаным диваном.
В ее центре, ближе к камину, за большим широким столом, с разложенной на нем топографической картой, усеянной многочисленными отметками, сидит и делает какие-то пометки в бумагах, человек в полувоенном костюме и с погасшей во рту трубкой. Рядом с ним, у локтя, остывший чай в блестящем подстаканнике, коробка папирос «Герцеговина Флор» и спички.
- Разрешите, товарищ Сталин?
Человек продолжает писать, затем неспешно откладывает в сторону остро отточенный карандаш и поднимает голову.
- Проходи, Лаврентий. С чем пришел?
- Как обычно, по делам, Коба.
- Все у тебя дела, совсем заработался, - человек берет спички, чиркает одной и раскуривает трубку.
Летом 1963 года в заливе Неелова на побережье моря Лаптевых были обнаружены останки погибшего моряка. Рядом с ним лежала металлическая бляха. Надпись на изъеденной временем пластине свидетельствовала, что ее владелец унтер-офицер кригсмарине, то есть военно-морских сил Германии времен Третьего рейха. Кто был этот моряк - и, главное, - каким образом он мог оказаться так далеко на востоке, до сих пор неизвестно.В 1968 году, в том же заливе, недалеко от поселка Тикси, волны вынесли на берег полупустую бочку с керосином, имевшую маркировку кригсмарине.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.