Золото по ленд-лизу - [16]

        - Хлипкие они уж очень. Вот мы с тобой  из плена почти месяц  идем. Полуживые, и без всего. А  тот  фриц, - кивает он головой назад, - с раскрытым парашютом в мох свалился и  рожа всмятку.  Ну да черт с ним, давай есть.

        Дим разламывает густо парящую рыбу на   две части и большую отдает Сашке.

        - Чего это ты меня все время  подкармливаешь - то  свою часть шоколада отдал, то эти таблетки, а теперь вот и кусок побольше? - обижается  тот.

        - Это потому, что салажонок ты еще, Санек, да и в лагере почти дошел. Так, что давай, наворачивай. А мне не впервой. Считай третий раз из окружения выхожу - жестко прищуривает старшина глаза.

        Приятели жадно глотают сочную рыбью мякоть, а потом принимаются за грибы.

        - На вот  еще, хлебни, у фрица в кармане нашел, - протягивает старшина другу миниатюрную плоскую фляжку.

        - Когда успел?  - я и не заметил.

        - И В Ростове мало кто замечал, я пацаном беспризорником был и по карманам ловко притыривал,- беззвучно смеется Дим.

 С одесского кичмана,

 Сбежали два уркана,

 Сбежали два уркана,да домой,                                       

 Лишь только уступили,

 В ростовскую малину,

 Как поразило одного,

 грозой

 с чувством   напевает он и подмигивает Сашке. 

        - Вот  жалко курева у фрица не оказалось, видать здоровье берег. Щас бы в самый раз подымить.

        Сашка отвинчивает колпачок,  делает глоток из фляжки и морщится.

        - Ну, как, получше «шила»?  - интересуется  старшина.

        - А я его на «охотнике» один раз только и пробовал, боцман не давал. Тоже говорил, что салага.

        - Это коньяк. Давай теперь ногу твою поглядим и спать.

        Морщась, Сашка поднимает до колена широкую штанину робы. Нога - от щиколотки до лодыжки, у него синяя и распухшая. Дим отпластывает  финкой от парашютного лоскута длинную ленту и крепко бинтует ею ногу матроса.

        - Порядок. Теперь спать.

        Друзья, как  и  в прошлый  раз, сдвигают в сторону от прогоревшего костра горячие угли, вынимают из котомки унты и скользкое полотно шелка, после чего укладываются на теплый базальт.

        Унты  они  суют себе под головы,  полотнищем накрываются сверху   и закрывают глаза. С неба невесомо продолжает сеяться мелкий снег.

        Утром, когда они просыпаются, накидка и все тундра кругом, покрыты его серебром,   которое искрится в лучах восходящего солнца.

        - Лето и зима одновременно, - бурчит Сашка, стряхивая снег с шапки, и сладко зевает. - Впервые по настоящему выспался. Без кошмаров.

        - Еще бы, - откликается, лежащий рядом Дим.  - Мы согрелись и неплохо пошамали.

        Затем друзья встают, умывают снегом чумазые лица, и  старшина ощупывает унты. Они полностью  сухие.

        - Снимай свои «гады», - кивает он на Сашкины, истертые до дыр ботинки. Тот присаживается на котомку, сбрасывает  ботинки с ног и шевелит бледными, распухшими от сырости и стертыми в кровь пальцами.

        Дим разрезает надвое, служивший им  скатертью за ужином кусок шелка и протягивает куски товарищу. После этого стаскивает с ног свои размокшие пьексы, и отрезает от одной из шелковых накидок, еще  два куска. 

        Приятели туго наворачивают на ноги эти шикарные портянки, и вновь обуваются.

        - Дим, тепло, как в печке  и веса никакого,-  притопывает кожаным унтом о базальт Сашка и улыбается потрескавшимися губами. - И кашель меня  почти не бьет.

        - Погрызи еще   леденец и мне   дай, - запихав в мешок остатки шелка, протягивает к нему  широкую ладонь напарник.

        Матрос достает из кармана бушлата леденцы и оделяет одним приятеля. С минуту они посасывают  их и щурятся от удовольствия.

        - Я уж и забыл, какой он есть, сахар, оказывается сладкий, - шутит старшина.

        - А шоколад? - вскидывает белесые брови Сашка.

        - Так он же горький был. Ну, ты давай, достругивай  приклад   и  готовь костерок, а я к озеру, может рыба какая  сдуру поймалась. Заодно и веток  там наломаю.

        Не появляется он довольно долго, потом над озером гулко разносится выстрел, и Сашка испуганно вскакивает.

        Через минуту из кустарника  появляется  Дим, несущий в руке какую-то птицу и волокущий за собой несколько  корявых сухостоин.

        - Ух ты, куропатка! - удивленно восклицает Сашка и всплескивает руками.

        - Держи, - бросает  ему еще теплую, рыжеватой окраски  птицу, старшина.

        - В березнячке подшиб. Там их целая стайка почками кормилась. Хороший у «вальтера»  бой, - похлопывает он по рубчатой рукоятке торчащего за поясом пистолета.

        - А вот рыбы нету, удочки я снял.   Дай-ка мне портмоне фрица, там много бумажек. Я с вечера мха подсушил,  может, приспособлю какую под цигарку.

        Сашка достает из внутреннего кармана бушлата кожаный бумажник и протягивает Диму, а сам начинает ощипывать куропатку.

        Тот, присев на корточки, достает из бумажника тонкую пачку рейхсмарок,  несколько фотографий   и какие-то сложенные вчетверо листки - судя по всему письма.

        Снимки привлекают внимание старшины, и он поочередно внимательно  их разглядывает.