Золото Маккенны - [50]

Пелон вовремя к ней прыгнул и успел вывернуть из рук старый винчестер, когда старуха уже собиралась прострелить Хачите голову.

— Будь ты проклята! — крикнул он. — Хочешь стрелять в узком каньоне в то время, когда мы ждем…

Ему не удалось закончить выволочку: полукровка вспомнил о том, что мгновенно умерило его ярость.

— Боже мой! — прошептал Пелон. — Мы забыли о Микки!

Он швырнул старухе ружье, а сам нагнулся за карабином, лежащим возле костерка. В это время позади раздался насмешливый голос, от которого все замерли. Голос почти девичий, но в котором звучала шепелявость, сравнимая разве что со звуком трещотки гремучей змеи.

— Уж конечно, — сказал голос по-испански, — вы позабыли о Микки, — а вот Микки о вас не забыл.

Пелон Лопес очень медленно выпрямился, оставив винчестер там, где тот лежал. Он шепотом приказал Маль-и-пай положить свое ружье рядом. Без единого звука старая скво повиновалась: репутация Микки Тиббса была ей хорошо известна. Маккенна, стоя спиной к пришедшему и глядя на верхушки каньона, не пошевелился. Хачита рядом с ним застыл, как изваяние. Ни один из них не повернулся, чтобы посмотреть на нежданного гостя. В подобных обстоятельствах индейцы ни за что не станут выказывать излишнее любопытство или пялиться. Иначе говоря, никому бы и в голову не пришло развернуться, чтобы посмотреть на Микки, пока бы он сам не соизволил этого предложить. Но Хачита винчестера не выпустил.

— Эй, ты, — позвал Микки Тиббс. — Громила. Положи-ка ружьецо к остальным.

Хачита не пошевелился. Маккенна, с тревогой наблюдая за ним, понял, что апач пытается думать. Ему следовало немедленно решить, что делать с ружьем. Походило на то, что он собирался им воспользоваться, а шотландцу не хотелось видеть как совершенно напрасно погибнет великан — «инноцентон».

— Не делай этого, амиго, — сказал белый тихо. — Нет никакой надобности…

— Есть надобность, патрон. Чтобы оправдаться в ваших глазах, я сейчас развернусь и пристрелю его.

— Нет! — коротко упредил Маккенна ненужные действия. — Стой спокойно и брось ружье на землю.

— Громила, — сказал Микки своим высоким, похожим на острие ножа голосом. — Я слышал твое хрюканье. Прежде, чем ты попытаешься меня пристрелить, пусть Пелон и Маккенна повернутся и взглянут на щит, которым я прикрываюсь. Не думаю, что им захочется увидеть в нем несколько пулевых отверстий.

— Хачита! — крикнул Пелон. — Не двигайся! Тут что-то не так. Воняет паленым. Ладно, Маккенна, давай повернемся.

Они повернулись, ожидая увидеть рядом с Микки что-нибудь типа полка кавалерии, гаубичную батарею или, по крайней мере, полдюжины апачских разведчиков.

Но они недооценили сынка Старика Микки. Яблочко недалеко упало от яблони. «Щитом» разведчика была Фрэнчи Стэнтон.

МОГИЛА НА ПТИЧЬЕМ ЛУГУ

— Это было довольно легко, — сказал Микки на местном испанском жаргоне, так называемом «коровьем горохе». — Подождал, пока вы не вошли в каньон — у меня хороший бинокль, — а затем догнал и пристрелил этих двоих кретинов, забрал девушку и отправился вслед.

Это заинтриговало Пелона. Он почувствовал профессиональное любопытство.

— Как же ты на такое решился? — спросил он. — Ведь белый офицер мог запросто что-нибудь заподозрить: два выстрела после твоего отъезда и два трупа с дырами в спинах. Да еще твое исчезновение… Подозрительно.

— Слушай, Лысый, — ответил Микки, — ты меня недооцениваешь. Во-первых, я стрелял не в спины. Я подъехал спереди, улыбаясь, и прикончил их так, чтобы казалось, будто они попали в расставленную вами ловушку. К тому же ружье, из которого я стрелял — винчестер того чирикауа, застреленного нами у колодца. Я подобрал его, когда поехал вас выслеживать. Двое солдат убито — никому и в голову не придет подозревать что-либо, помимо засады. Мое исчезновение, конечно, на некоторое время всех озадачит, но, вернувшись, я объясню, что в засаде меня взяли в плен. На том месте ваши лошади здорово натоптали. Никто не заподозрит, что именно произошло на самом деле, и никто из нас ничего не расскажет, ведь правда?

Он замолчал, пристально наблюдая за Пелоном.

Не видя иного выхода из данной ситуации, Маккенна двинулся вперед и стал спокойно вынимать кляп изо рта Фрэнчи Стэнтон.

— Не трогай ее! — прошипел Микки. — Пока мы с Лысым не договорились…

— Можешь отваливать ко всем чертям, — ледяным тоном по-английски сказал Глен Маккенна. Потом ослабил завязку и вытащил кляп. — Пошли, — обратился он к Фрэнчи. — Судя по твоему виду, тебе сейчас не помешает кружка маль-и-паевской отравы. Мамаша, налей-ка девушке кофейку, — добавил он, снова переходя на испанский. — Как видишь, Бог к тебе милостив. Забрав одну дочь, он тут же посылает другую.

Старуха зыркнула на шотландца, пробормотала что-то на только ей понятном языке, затем грубо схватила Фрэнчи за руку и потащила ее к огню. Маккенна перевел дух.

— А теперь, — обратился он к Микки, — послушаем твои предложения. Только давай покороче. У нас и так дел по горло.

Парень взглянул на него. Маккенна вежливо промолчал, признавая, что юный Микки Тиббс не так уродлив, как Пелон. Но в нем была некая основательность, заставляющая забыть о самодовольной жестокости мексиканского бандита. Пелон был подл, как может быть подлым злой мерин, кастрированный бычок или медведь. А мальчишка был напрочь испорчен. Его выдавала мягкая линия рта, из которого, словно волчий клык, высовывался единственный зуб, оттопыривающий верхнюю губу, а также бегающие глазки, которые никак не могли сфокусироваться на одном предмете, так как, судя по всему, хозяин не умел с ними как следует управляться. Они перебегали с одного лица на другое и усилие, которым Микки старался удержать их на месте, придавало его черепообразному личику настолько отсутствующее выражение, что физиономия его становилась просто пугающей.