Золото Ариеля - [20]

Он помолчал, хотел еще глотнуть эля, но в кружке было пусто. Нед позвал мальчика-слугу и спросил Мэтью:

— Кто же говорил правду?

— На этот раз я считаю, что граф. Ты провел много времени при дворе, Нед. Ты можешь себе представить все в деталях и вообразить, что должен был чувствовать Нортхэмптон. Слушание происходило в присутствии самого короля, и Нортхэмптона выставили полным дураком. Король нашел подозрительными только немногие мелкие факты, и Ловетт — очень вежливо, очень почтительно — назвал Нортхэмптона лжецом, а принц Генрих произнес напыщенную речь о порочности ложных обвинений. На другой день все это разошлось по городу в виде грубых стишков, баллад, которые поют в тавернах, — ты понимаешь, о чем я говорю. Я слышал, что Нортхэмптон выскочил из здания суда как ошпаренный, и его развратная рожа была мрачна как грозовая туча. Думаю, ему хотелось убить кого-нибудь. С тех пор Ловетт расхаживает с телохранителем — не хуже, чем сам принц Генрих. Конечно, Нортхэмптон совершенно прав. На верфях действительно творятся темные делишки. И вонь от всего этого доносится до небес.

Нед заплатил за новую кружку эля для Мэтью.

— Как ты думаешь, принц Генрих участвует в этих махинациях?

— Вряд ли. — Мэтью отхлебнул эля и ответил: — У него чистые глаза, и он простодушен, можно не сомневаться, что его советчики хотят, чтобы он таким и оставался. Хотя они говорят, что время от времени он якшается с людьми, чьи советы попахивают оккультизмом. Все это фокусы-покусы, но некоторым нравится, когда ими управляют звезды. Возможно, он хочет наслать порчу на своего отца — говорят, между ними нет любви.

Он усмехнулся и со смаком осушил кружку.

— Мэтью, — сказал Нед, подавшись вперед, — у тебя нет какого-нибудь знакомого алхимика?

Мэтью разразился хохотом.

— Ты уже в таком отчаянье, да, братишка? Неделю-другую тому назад Дейви говорил об одном старом алхимике, что живет у Биллингсгейта, который, по слухам, владеет тайной получения золота. Дейви подумывал ограбить его дом, но оказалось, что он набит тиглями и вонючей серой. Никакого философского камня там нет. И вряд ли когда-нибудь был, вот что я скажу.

Он снова усмехнулся, и тут кто-то подошел к Мэтью с разговором. Нед встал и вышел.

Он поднял взгляд к свинцовому небу. От кострищ, оставшихся после праздничных костров прошлой ночи, в воздух поднимался кислый вонючий дым. Он вспомнил искры, взлетающие в темное небо над Лондоном и снова падающие вниз, точно потоки расплавленного золота. «Встанет золотое Солнце, и это произойдет властью Камня, lapis ex caelis».

Дар золота. Как там сказал Нортхэмптон? «Алчность двора не знает границ. Королю Якову нужно золото для смазливых мальчиков. Королеве нужны деньги для ленивых разодетых куколок». Даже Сесил, как сказал Нортхэмптон, заставил своих людей искать философский камень. Интересно, почему Нортхэмптон, у которого столько соглядатаев, столько тайных слуг, способных на убийство, решил сделать именно Неда орудием своей мести Джону Ловетту? Возможно, он решил, что Недом можно не дорожить.

И теперь Неду нужно доказать, что это не так.

8

Не торопись! Сперва для усиленья

Состав поставим в паровую баню:

Распустим на пару, потом остудим,

Распустим снова и опять остудим.

Учись, сынок, — от многих повторений

Состав приобретает добродетель.

Бен Джонсон (1572–1637). Алхимик

К утру дождевые облака рассеялись. Свежий ветерок дул с реки, теребя клочья дыма, что поднимался от отливок, сложенных в кучи у канатной фабрики, оставлял после себя запах рыбы, морской воды и дегтя, рвался в окна и двери всех домов между Ист-Чипом и Биллингсгейтом.

В своем логове на Крукд-лейн сидел на табурете у рабочего стола старик. Он задремал и, как часто случалось в эти дни, ему приснился Фичино, бродивший по свету со своей собакой в поисках тайны золота. Ему снилось, что этот великий алхимик прибыл сюда и делится с ним своими знаниями; но именно тогда, когда Фичино собирался назвать необходимые ингредиенты для изготовления философского камня, раздался стук в дверь, и старик чуть не свалился с табурета.

Он вскочил на ноги, что-то бормоча. Или это только ветер? Он взволнованно повернулся к рабочему столу, где испускали пары и пузыри реторты и тигли, и крикнул своему юному помощнику, чтобы тот оставил мехи и посмотрел, кто там пришел; но юноша еще не успел дойти до двери, когда алхимик, называвший себя Альбертусом — свое настоящее имя он отверг уже так давно, что почти совсем забыл, — позвал его обратно присмотреть за огнем.

Конечно, то был просто ветер, сотрясающий старый дом. Альбертус так же боялся ослабить огонь под своими драгоценными тиглями, как боится птица, чтобы не озябли в гнезде ее птенчики, так как в самом старом и самом ценном из его сосудов — сколько было лет этому сосуду, он и сам не знает, вероятно, много, потому что он занимался таким делом, при котором часы, дни, недели текут без счета, — так вот, в этом сосуде находился предмет его многолетних трудов, смесь философской ртути и серы, омываемых алхимической влагой, и они испарялись и кристаллизовались снова и снова, преодолевая долгий путь к совершенству. Дрожащими руками он поднял почерневший от жара тигель с огня и принялся рассматривать его таинственное содержимое.