Золотая ветвь - [23]

На нее взглянули черные глаза ее похитителя. Убедившись, что пленница жива, орк отпустил ее и встал между нею и мальчишками, уперев руки в бока. От него пахло жареным мясом и еще чем-то незнакомым, но таким вкусным, что девушку замутило от голода.

— Не сметь! — прорычал орк. — Не трогайте ее!

— Но она же из народа врагов! — пропищал самый смелый из мальчишек. — Отец всегда говорил, что светловолосые наши враги и их надо убивать!

— Да. — Орк шагнул ближе к мальчишкам. — Светловолосые наши враги. Светловолосых надо убивать. Но это — моя добыча, и только я решу, как с нею надо поступать!

— Ну поиграть-то можно? — заканючили дети.

— Можно. Но кидать камнями нельзя!

Мальчишки что-то забормотали вразнобой. Пленница, приподнявшись, прислушивалась к их словам. Она не была уверена, что правильно перевела предыдущий разговор. У орков было слишком много рычащих и шипящих звуков, да и многие гласные они произносили гортанно. Эльф назвал бы камень «блок», а орк произнес «грэг».

Убедившись, что его внушение дошло до детворы, орк вернулся в дом вождя доедать угощение. Умные ребятишки схватились за палки. Правда, они не кидали их, а всего лишь тыкали в пленницу с безопасного расстояния, но это уже было существенной разницей — от палки увернуться было все-таки легче.

В доме вождя тем временем шла неспешная беседа. Молоденькая незамужняя орчиха чего только не предпринимала, чтобы заслужить благосклонный взгляд знатного гостя — отец уже шепнул ей, что означает тройной шрам у него под ключицами, — но тот не обращал на ее ужимки никакого внимания. Воздав должное жареному мясу и рагу из местных съедобных растений, орк рассказывал вождю об очередной войне со светловолосыми. Здесь о войне знали — шесть самых сильных парней ушли в армию, — но подробностей и свежих новостей не ведали.

— Значит, они надеются отнять у нашего Паладайна Золотую Ветвь? — выслушав, подвел итог вождь. — Но она принадлежит нашему народу! Светловолосые утратили на нее все права!

— Кое-кто считает, что это не так, — пожал плечами орк. — Светловолосые всерьез надеются вернуть ее обратно.

— Почему? Разве она принадлежит им?

— Я не знаю. Но она, — орк кивнул в сторону выхода, — должна знать. Правда скрыта у нее в мозгу, но я не могу прочесть ничего. Вот для этого мне и нужен слушающий шаман.

— А она не ведьма? — с опаской спросил вождь. — Мы оставили ее у моего дома почти без присмотра. А там рядом мой огород… и дети бегают.

— Она шаманка, — поправил орк.

— Вот как. — Вождь почесал массивный подбородок, испачканный в жире. — Тогда другое дело. Пусть сидит… Эй! Ты!

Старая орчиха, сидевшая в дальнем углу за прялкой, подняла голову.

— Сходи отнеси светловолосой шаманке поесть, — приказал вождь.

Старая орчиха неуклюже поднялась, хромая, подошла к расставленным на ковре на полу блюдам, собрала в пустое блюдо несколько кусков мяса, сбоку свалила горкой недоеденные овощи и выбралась наружу. Кожаный полог, заменявший дверь, приоткрылся и задернулся опять.

Незамужняя орчиха, улыбаясь и кокетливо стреляя глазами, подала гостю хмельной просяной напиток, который тот принял с полнейшим равнодушием к ее чарам. А ведь она только что добавила в него свою слюну и кровь, как учила ее бабушка! Неужели правду говорят, что те, кто носит тройной знак, невосприимчивы к приворотным зельям?

Полог хижины вновь откинулся — это вернулся сын вождя. Он запыхался и наклонился, опираясь ладонями о колени.

— Отец, — воскликнул он, едва справившись с дыханием, — шаман прибудет завтра на рассвете.

— Отлично. Ты заночуешь у нас? — посмотрел вождь на гостя.

Тот коротко кивнул, и молоденькая орчиха просияла. Возможно, зелье просто еще не подействовало, и ему надо время, чтобы вызреть.

Пленница лежала на земле, свернувшись калачиком. От камней и палок все тело ее болело, она хотела есть и замерзла, но не осмеливалась попросить даже воды. Старая орчиха молча поставила перед ней глиняную миску, в которой были свалены куски мяса и превратившиеся в месиво овощи:

— Ешь!

Девушка не заставила себя просить дважды и даже не подумала отказаться — для этого она была слишком голодна. Кое-как выпрямившись, она руками загребла мясо вместе с овощами. Никогда ей не приходилось есть ничего вкуснее! Даже дома, у родителей, ее не кормили так хорошо!

Орчиха какое-то время стояла над пленницей, глядя, как та давится объедками. Потом ушла, но вскоре вернулась. На землю перед эльфийкой упало старое кожаное платье.

— Это тебе, — проворчала старуха. — Когда-то я тоже была худенькой и молодой.

Сшитое из кожи платье было довольно грубым — просто длинная полоса, сложенная вдвое, с дыркой для головы. По бокам были пришиты короткие рукава, отороченные вылезшим и свалявшимся старым мехом, которым, судя по его состоянию, не могла прельститься даже моль. Точно такой же мех был приторочен к подолу, но, видимо, не для красоты — просто у мастерицы не было кожи нужной длины, и она удлинила платье до нужного. С боков оно не сшивалось — вместо швов была старая шнуровка, которая позволяла расставлять платье с боков. Шнурки частично порвались и распустились. Да и сама кожа, из которой было сшито платье, оставляла желать лучшего — она пахла плесенью, землей и еще чем-то, а на спине было заметно несколько белесых пятен. Но пленница обрадовалась и такому наряду — в своей коротенькой нижней рубашке и исподних штанишках она чувствовала себя голой. Жаль, что связанные руки помешают ей надеть наряд прямо сейчас! Хотя, с другой стороны, его не помешает сперва выстирать и отчистить от грязи…