Золотая удавка - [35]

– Хорошо. Спасибо. Мне можно здесь пока остаться?

Мирослава перевела взгляд с залившейся краской Ксении на невозмутимого Мориса и сказала:

– Конечно, можно, Ксеничка.

Обрадованная девушка горячо ее поблагодарила.

Уже поздно вечером Мирослава спросила своего помощника:

– Ты ведь не собираешься пудрить девчонке мозги?

– Нет, – удивленно ответил он, – с чего вы взяли?

– Видела, как она на тебя смотрит.

– На этот раз вы ошиблись, маэстро, – ответил он ей насмешливо.

– У меня хорошее зрение.

– Несомненно, – усмехнулся он, – но только я для Ксении как шедевр.

Мирослава присвистнула:

– Ну и самомнение у тебя!

– Не в том смысле.

– В каком же? Разъясни.

– В том, что девушка смотрит на меня, как на картину на стене или статую в парке. Просто любуется.

– И получает эстетическое наслаждение, – хмыкнула Мирослава.

– Что-то в этом роде…

– Ты уверен?

– Стопудово, как говорит Шура.

– Ну, смотри, я не хочу, чтобы девочка попусту страдала.

Он успокаивающе кивнул.

На языке у него вертелся вопрос: а это ничего, что он страдает? И попусту или нет?

Но задать ей свой вопрос Морис так и не решился.

Мирослава набросала себе план действий на ближайшее время.

Самым важным было найти Верещака.

Для этого, пожалуй, следовало бы побеседовать с его квартирной хозяйкой, с коллегами, директором и администратором цирка.

Она решила также познакомиться с подругами Евгении.

Но начать Волгина решила с несостоявшегося жениха Евгении Бельтюковой Репьева Марка Анатольевича.

Она нашла его телефон и набрала номер.

Как ни странно, Марк не стал привередничать и строить из себя звезду, недоступную для общения. Он вежливо выслушал Мирославу и согласился встретиться с ней в кафе. Выбор заведения он предоставил ей, добавив при этом – как даме.

Мирослава, со своей стороны, тоже не полезла в бутылку и не стала проявлять недовольство в лучших традициях феминизма.

Тем более что феминисткой она и не была…

Волгина предложила ему встретиться в клубе «Рыжая ослица».

Она слышала, как Марк хмыкнул в трубку, но согласился.

Встретиться они договорились в шесть вечера.

Квартирная хозяйка Верещака Ираида Феоктистовна Лаврова, дама пенсионного возраста и умеренной полноты, со строгими чертами лица и седыми волосами, сколотыми на затылке легкомысленной молодежной заколкой с сердечками, хмуро выслушала детектива. Затем достала очки в роговой оправе и несколько раз тщательно прочитала предъявленные Мирославой документы, потом нехотя спросила:

– И чего вы хотите от меня?

– Я хотела бы узнать, как долго Верещак снимает у вас квартиру?

– Пять лет, четыре месяца и одиннадцать дней, – отчеканила Лаврова.

Волгина закусила губу, чтобы не улыбнуться.

– А где он сейчас?

– Откуда мне знать? – вопросом на вопрос ответила Ираида Феоктистовна.

– Была ли у вашего квартиранта постоянная подруга?

– И это мне неизвестно, – угрюмо выдала Лаврова.

– Часто ли вы навещали сданную ему квартиру?

– Чего мне туда часто ходить? – Она строго посмотрела на Мирославу. – Чай, он мне не чадо любимое и не милый друг.

– Вы нисколько не беспокоились за свою квартиру?

– Нет, не имею привычки беспокоиться понапрасну. – И, увидев недоверчивое выражение лица Волгиной, пояснила: – Адам – человек положительный. Подозрительных личностей в мою квартиру не водил, жалоб от соседей на него не поступало, платил он всегда вперед. А на Новый год, 8 Марта и на Пасху делал мне подарки, – добавила она, сверля детектива глазами.

Мирослава не стала интересоваться ценностью презентованных ей Верещаком подарков. Чем, кажется, разочаровала даму.

– Ираида Феоктистовна, а вы видели друзей Адама?

– Нет. Но он мне говорил, что к нему заходят его коллеги.

– А женщины?

– С женщинами он встречался в другом месте, – отчеканила Лаврова.

– Откуда вы это знаете?

– От соседей, – нехотя призналась она.

Мирослава подумала, что от этой особы, вырубленной из каменной глыбы, узнать больше ей не удастся. И распрощалась с ней.

Примерно через полчаса она подъехала к дому, где жил в съемной квартире Адам, и набрала на домофоне первый пришедший в голову номер.

– Кто там? – отозвался тонкий детский голосок.

– Тетя, – ответила Мирослава.

Ребенок не стал выяснять, чья именно тетя. Дверь открылась.

– Спасибо, – проговорила Волгина.

Она поднялась на этаж, на котором находилась квартира, сдаваемая Лавровой, и на всякий случай нажала на звонок.

Как она и ожидала, ей не открыли. Никто не отозвался и в двух квартирах, расположенных рядом.

Зато дверь напротив распахнул вихрастый подросток в майке с портретом президента и потертых джинсах.

– Здравствуйте, – сказала Мирослава, – я – детектив.

– Привет! Клево. Но мы полицию не вызывали.

– Я сама пришла, – улыбнулась Мирослава.

– И зачем? – спросил парень.

– Я хотела поговорить с вами о вашем соседе. – Она кивнула на дверь Верещака.

– Об Адаме, что ли? – заинтересовался подросток.

Мирослава кивнула.

– Клевый мужик, – улыбнулся парнишка, продемонстрировав два ряда ровных белых зубов.

«Голливуд отдыхает», – подумала Мирослава и спросила:

– И чем же он клевый?

– Ну, как же, – удивился парень ее непониманию, – он нам билеты в цирк часто приносил.

– Кому – вам?

– Друзьям, сеструхе с дочкой.

– А вы любите цирк?