Золотая шахта - [22]

— Он был бы в ярости, — прошептала она со злой радостью и тут же услышала мотор автомашины.

Она застыла от ужаса, лучи фар на мгновение осветили деревья, машина шла по подъездной дороге, Тереза стремительно бросилась назад в спальню; в панике она опустилась на колени, поискала ощупью рубашку, нашла ее и побежала к постели, надевая рубашку через голову.

Лежа в темноте, она слышала, как хлопнула дверца машины. Тишина, потом сьало слышно, как он подходит к ее двери. Его каблуки стучали по желтому деревянному полу, он почти бежал. Тереза знала эти симптомы, позднее возвращение, сдерживаемая торопливость, она неподвижно лежала в постели и ждала.

Медленно проходили минуты, затем беззвучно раскрылась дверь, ведущая в помещения Манфреда.

— Манфред, это ты? — Она села и протянула руку, чтобы включить лампу у кровати.

— Не зажигай свет. — Он говорил задыхаясь, слова произносил невнятно, будто много выпил, но никакого запаха алкоголя не чувствовалось, когда он наклонился и поцеловал ее. Губы его были сухими и тесно сжатыми, он снял пижаму.

Две с половиной минуты спустя он встал с постели, повернувшись спиной к Терезе, и снова надел пижаму.

— Минутку, Тереза. — Теперь он говорил обычным голосом. Прошел в свои помещения, и несколько секунд спустя она услышала шум воды в душе.

Она лежала на спине, впившись ногтями в ладони рук. Тело ее дрожало в смеси отвращения и желания, контакт был таким быстрым, она только-только возбудилась и теперь чувствовала, что ее использовали и испоганили. Она знала, что остаток ночи пройдет бесконечно медленно, напряжение в ней будет возрастать, угрызения совести и жалость к себе будут сменяться яростью и дикими эротическими фантазиями.

— Будь он проклят! — про себя крикнула она. — Будь он проклят! Будь он проклят!

Шум душа прекратился, Манфред вернулся в ее комнату. От него пахло одеколоном 4711, он осторожно сел на край ее постели.

— Можешь зажечь свет, Тереза.

Ей потребовалось сознательное усилие, чтобы разжать кулак и дотянуться до выключателя. Манфред в потоке света замигал за очками. Волосы его были влажными и свежепричесанными, щеки сверкали, как спелые яблоки.

— Надеюсь, ты хорошо провела день? — спросил он и серьезно выслушал ее ответ. Несмотря на напряжение, Тереза обнаружила, что подчиняется его почти гипнотическому влиянию. Говорил он спокойно, почти монотонно. Блеск очков, тело и лицо неподвижны — неподвижностью рептилии.

И как много раз прежде, она подумала о себе как о теплом пушистом кролике, который застыл в очаровании перед коброй.

— Уже поздно, — сказал он наконец и встал.

Глядя на нее сверху вниз, он спросил небрежно, как просят передать сахар за столом: «Тереза, ты можешь получить триста тысяч рандов так, чтобы не знал твой отец?»

— Триста тысяч! — Она села.

— Да. Сможешь?

— Боже, Манфред, это же небольшое состояние. — Она не видела ничего странное в своем выборе прилагательного. — Ты знаешь, все ведь в фонде, ну, большая чась. Правда, есть ферма и… нет, я не смогу набрать и половины, Попс тут же узнает.

— Жаль, — прошептал Манфред.

— Манфред, у тебя… затруднения?

— Нет. Просто подумал. Забудь о моей просьбе. Спокойной ночи, Тереза, надеюсь, ты будешь спать хорошо.

Невольно она приглашающе протянула к нему руки.

— Спокойной ночи, Манфред.

Он повернулся и вышел из комнаты, она легла, прижав ладони к бокам. Для Терезы Стайнер началась долгая ночь.

28

— Леди и джентльмены, обычно генеральный управляющий представляет почетного гостя, который вручает специальные награды за мужество. На прошлой неделе наш генеральный управляющий мистер Френк Леммер погиб при трагических обстоятельствах на службе компании, мы все горько сожалеем об этой утрате. и я уверен, вы все поддержите меня в выражении соболезнования миссис Эйлин Леммер. — Род подождал, пока стихнет одобрительный рокот аудитории. В клубном зале шахты собралось свыше двухсот человек. — Поэтому я как исполняющий обязанности генерального управляющего представляю вам доктора Манфреда Стайнера, директора Центрального Объединения Ранд, нашей головной компании. Он также возглавляет отдел финансов и планирования.

Сидя рядом с мужем, Тереза Стайнер заметила раздражение Манфреда при упоминании имени Френка Леммера. Политика компании заключается в том, чтобы не привлекать внимания к трагическим происшествиям и гибели работников. Ей еще больше понравился Род за эту небольшую дань памяти Френка Леммера.

Тереза была в солнцезащитных очках, потому что глаза ее распухли и покраснели. На рассвете после бессонной ночи она неожиданно горько разрыдалась. Слезы казались беспричинными, после них слегка кружилась голова и все вокруг казалось хрупким и нереальным. Но всегда после плача ее огромные глаза выдавали это.

Она сидела, скромно сжав ноги, в кремового цвета чесучевом костюме, волосы перевязаны черным шелковым шарфом и водопадом опускаются на плечи. Она склонилась вперед, вежливо слушая выступающего, один локоть на колене, подбородок на ладони, длинный заостренный палец лежит на щеке. Женщина с бриллиантами на пальцах и с жемчугами на шее улыбнулась в знак признательности, когда Род упомянул «очаровательную внучку нашего председателя».