Золотая Пуля, или Последнее Путешествие Пелевина - [24]
— Антидоты? — догадалась Йоо.
— И антидоты. И «Всемирная инквизиция». И другие мухобойки. И всякие мелкотравчатые на них пародии… «Снующие всюду», например…
— А ты, Пелевин, значит, против всего этого?
— Я? Ну что ты! Я нет, глобально я не против. Мне по барабану, точнее по бубну. Это Бодрийяр против, его сводный брат Кудеяр, который сгинул в Подвале, был против, другие… А я нет. В конце концов, Лао-Цзы и учил, что, управляя страной, совершенномудрый должен делать сердца подданных пустыми, а желудки — полными, чтобы у народа не было знаний и страстей. Я же говорю, это объективный процесс. И его не остановить. Как несущейся без остановок локомотив.
— А этот твой Бодиарт…
— Бодрийар?
— Ну да, Биллиард… Он что считает, что можно остановить эту штуковину?
— Видимо, считает. Он в своём праве.
— А ты думаешь, значит, что не возможно?
— Нет, конечно. Не возможно. И поэтому мне всё по бубну… А потом, если подобно Бодрийару, относится к Глобальному Пафосу чересчур серьёзно, то рано или поздно, к доктору не ходи, сам станешь его, Глобального Пафоса, неотъемлемой частью. И оно мне надо?
— Стоп, я что-то не всосала, — если тебе всё по бубну, зачем тогда ты… за пулей за этой?
— Зачем, говоришь? Ну… Да, тут, конечно, на лицо некоторое мотивационное противоречие, но… Понимаешь, мне, в общем-то, действительно по бубну, какую там парадигму развития выбирает для себя съехавшее с глузду человечество, один хер Солнце когда-нибудь потухнет и вся эта чертовщина закончиться, — так что плевал я в свете этого грядущего события на все эти смешные идеологические заморочки… Да… Но поскольку Солнце ещё коптит, а мне какое-то время придётся с этим мириться, я считаю себя в праве противодействовать грубым наездам на меня лично. На меня, как на носителя личностного суверенитета. Понимаешь? Пусть, за ради бога, делается народ сытым и тупым, превращаясь в быдло, но ко мне с этими делами, пожалуйста, не надо… Я не народ. Я — Пелевин.
— А я — Йоо!
— Молодец! Правильно… И я тебе так скажу, — trouble till trouble troubles you.
— Что?
— Когда вошь укусит, тогда и чешись. Пословица.
— Пословица?
— Да, английская. Знаешь, я ведь никого не трогал до тех пор, пока Глобальный Пафос не стал посягать на мой собственный, честно заработанный бутерброд.
— На какой бутерброд?
— С маслом и колбасой — такой вот бутерброд… И, заметь, не выданный в качестве пайки, а, подчёркиваю, — заработанный. За-ра-бо-тан-ный! Видишь ли, по жизни моим ремеслом всегда было мирное строительство параллельных реальностей, — конечно, по мере их необходимости. Вот… Необходимость в строительстве всякой новой реальности появлялась, когда в старой для меня кончались все бутерброды. И процесс шёл, и всё было нормально, — во всяком случае, бутербродов мне хватало. И продолжалось это до тех пор, пока Глобальный Пафос однажды не решил, что вся литература должна стать такой, чтобы она, цитирую, «не омрачала снов, не грузила размышлениями и не препятствовала выработке желудочного сока». Конец цитаты… Прямо таки Лао-Цзы. Но, понимаешь, даже этот великий трактат, возведённый в абсолют и употреблённый в неразбавленном виде, неминуемо превращается во Внутренний Устав гестапо. Это всё равно, что пытаться дышать воздухом, состоящим из чистого кислорода. Невозможно. Лёгкие без углекислого газа дадут сбой и, в конце концов, остановятся. Это я всё к тому, что Дао действительно невозможно выразить словами… А тем более со слов понять. Понимаешь о чём я?.. Фу, сам себе, не сходя с места. противоречу.
— Да я понимаю, — отозвалась Йоо. — Понимаю.
— Я сбивчиво, наверное… Больше себе пытаюсь объяснить, чем тебе. Но невозможно же выразить словами. Ладно, всё это дедушкина антропология… Тебе вряд ли интересно.
— Ну почему, интересно, — наверное, соврала Йоо, а может быть, и нет.
— Ну, тогда я о себе любимом продолжу… Давно хотел кому-нибудь… Хотя как раз в себе-то самом мне и самому не очень всё ясно. Даже очень многое не ясно. Не понимаю я себя порой. Вот спроси меня, как я попал в Сопротивление?
— Как?
— Чёрт его, то есть меня, знает! Да, согласен, не хотел я быть объектом управления, но ведь и субъектом его быть тоже не хотел. А хотел быть просто чжуцзоцзоланом.
— Кем?
— Летописцем.
— А-а-а.
— Да, летописцем. И поначалу так всё и было. Я никого не трогал. Сидел в своей Башне и поплёвывал с её высоты косточками от вишен. Был, короче, правоверным даосом. Но вот однажды наступило такое время, когда мои книги попали в этот долбанный Index Librarum Prohibitorum, в издательствах стали со мной расплачиваться от старого осла ушами, и пошли какие-то левые наезды. Расчухали, что в книжонках моих помимо попсы голимой, есть ещё что-то такое… Ну, такое… Короче, — подрывное. С точки зрения Глобального Пафоса. Вот они мне кислород и начали перекрывать. Достаточно сравнить, например, тиражи мои двухлетней давности с нынешними. Слёзы остались. Слёзы…Вот так вот… Мне бы тогда отвалить, на дно залечь, а я зачем-то огрызнулся. И тогда появились антидоты. В общем, как говориться, я стал болезнью, они — лекарством. Я — яд, взбадривающий тухлое сознание, они… антидоты. А антидоты, они и есть антидоты. Тогда мне ничего больше и не осталось, как податься в Сопротивление… Видишь ли, когда по тебе пытаются пройтись гусеницами танка и сделать не очень живым, хочешь ты этого или нет, но твоя терпимость куда-то вдруг испаряется, и в какой-то момент ты вдруг перестаёшь снобистски ковыряться в носу, сидя в щели между формой и содержанием, перестаёшь «шлифовать» пресловутое «зеркало», а начинаешь лихорадочно заливать в бутылку из-под Хенесси дремучую гремучую горючую смесь. Так вот. Для того чтобы придерживаться принципа «увэй», то есть «быть недеятельным», надо, прежде всего, закрепить за собой право «быть». Для начала — просто быть. Якши?
Вся эта удивительная и головоломная история началась с восьмой рюмки русской водки, выпитой одним из трех друзей, реальных таких пацанов, в ресторане «Сорвейн». Сгоряча покинув «порт приписки», парни неожиданно оказались там, где абсурд происходящего достиг последнего предела. Они попали туда, где бытие и небытие, былое и грядущее, истина и абсурд, святое и греховное, «я» и «он», молчание и слово — любые оппозиции вовсе не противопоставлены друг другу. И выпала друзьям Великая Миссия Спасения Абсолюта, а значит, избавления человечества от неисчислимых мук, бедствий и страданий, которыми люди во все времена расплачивались за свое бытие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Парень из клуба был достаточно необычным. Красив, но давно не сопляк. Умён, но до грубого неприветлив. Неподходящие вещи и отсутствие косметики никак не вписывались в обстановку закрытого клуба… и всё же здесь он был своим. Альф игнорировал, попивая свои разноцветные коктейли, но со мной ушёл на пятой минуте разговора. Шлюха? Клофелинщик? Наркоман? Не первое, не второе и не третье.18+.
В ходе случайной встречи, судьба сводит вместе две полные противоположности: угрюмого наемного убийцу Флина и веселую полуэльфийку Элевьену. Им предстоит найти могучий артефакт, раскрыть заговор против короля, пройти множество испытаний и полностью измениться в ходе этого непростого, но забавного приключения.
Ахани живет в опасном мире, где боги ходят по земле, управляют природой и, если разозлятся, насылают на человека всевозможные проклятия. Но он еще слишком юн, чтобы об этом всерьез задумываться. Сейчас для него важнее семья и спокойная умиротворенная деревенская жизнь. В ту ночь, когда на небе главенствовал бог луны, бледный Сома, Ахани охранял стадо коров. Он уже почти взрослый и может брать на себя такую ответственность. Но парень не догадывался, что эта ночь изменит его жизнь навсегда. Сначала - неожиданная встреча с незнакомкой по имени Анхра, затем - странные видения, а после..
Бескрайние равнины, горы и дебри, могучие города Варнена остались позади, и отряду путешественников предстоит столкнуться с таинственной частью мира Инри. Нечто забытое, в глубине сокрытое, как и не бывшее, но вновь ожившее…. Могучая дикая природа, скрывающая в себе древних таинственных существ, и очень старая незавершённая история частью которой невольно становятся путники. Испытание на прочность на пределе сил и некто действующий стремительно и беспощадно. Всё это ожидает Вас во второй части трилогии.
Кто бы мог подумать, что простое желание поспать обернётся для меня неожиданным перемещением в мой родной университет? Точно не я! Но ладно это, что делать, когда тебе внезапно сообщают, что ты теперь владеешь какими-то непонятными силами, а потом тебя похищают четыре странных парня, которые от тебя что-то требуют? Конечно же плыть по течению и не заморачиваться! И получать от жизни максимум! .
Я по собственному желанию отказалась от сильнейшего дара эмпата, но сейчас единственная возможность остаться рядом с братом и ему помочь — принять предложение Ладислава Берговица. Исключительно деловое, потому что самый влиятельный ящер страны хочет знать, что чувствует его избалованная дочь. Правда, сам тщательно скрывает собственные чувства, которые, несмотря на уровень моей силы, даже для меня остаются загадкой. Точно так же как рядом с ним… мои собственные.