Золотая петля - [43]

— Прошу приготовиться! — сказал он коротко и повелительно. — Они будут нападать на нас со всех сторон. Только бы нам продержаться до ночи, а ночью они нападать не станут, так как очень суеверны и боятся темноты. Они не сделают этого даже и в том случае, если их к этому будет принуждать сам Блэк. А за этим-то артистом я и гнался по пятам, когда вдруг наткнулся на Армина и его людей. Смелее!

В его голосе прозвучала вдруг какая-то неприятная нота, когда он вновь стал смотреть через щель в стене. Филипп отсчитал поровну снаряды и через всю избушку посмотрел на Селию и ее отца. Оба они прислушивались к тому, что говорил сейчас Олаф, но он знал, что они не поняли ни слова. Он всыпал шведу в правый карман тужурки половину патронов и затем выступил вперед, протянув к Армину обе руки для приветствия. Даже в этот напряженный момент он заметил, как вдруг просияло от удовольствия лицо у Селии. Губы ее зашевелились, она что-то быстро и тихо говорила отцу, то и дело поглядывая на Филиппа. Армин подошел к нему, и руки их встретились. В первую минуту Филипп принял его за старика. Его волосы и борода были совершенно седые, спина у него была сгорблена, и руки казались длинными и худыми. Но зато глаза у него, глубоко запавшие в орбиты, светились молодо и бодро, как у орла. Он пристально глядел ими на Филиппа, расценивая его так глубоко и всесторонне, как только мужчина может оценивать мужчину. Затем он заговорил и только по тому, как вдруг заблистали глаза у Селии, как разжались ее губы и как быстро вспыхнуло румянцем все ее лицо, он понял, о чем говорил ему Армин.

С другого конца избушки вдруг послышался голос Олафа. Вместе с ним донеслось и металлическое щелканье ружья, которое он заряжал. Сперва он поговорил о чем-то с Селией и ее отцом на их родном языке, а затем сказал Филиппу по-английски:

— Вернее будет, если мы теперь же приготовимся к отпору. Скоро они начнут. Вы уже разделили патроны?

— Да, каждому по семнадцати, — ответил Филипп. — У вас в правом кармане.

Филипп осмотрел свое ружье и стал глядеть сквозь щель на тундру. Он слышал, как Олаф тащил к себе собак, чтобы привязать их к ножкам скамьи, слышал, как что-то говорил на своем непонятном языке Армин и как утвердительно ему ответил швед, которого быстро и тихонько переспросила Селия. В тот же самый момент у него сильно забилось сердце.

Враги соединились вместе и перешли в наступление.

— Идут! — обратился он к Олафу.

Швед спокойно подошел к своей щели и направил в нее ружье.

— Не волнуйтесь, Филипп, — сказал он. — Отсюда у нас хороший прицел, и мы можем отлично попрактиковаться сегодня в стрельбе. Вот только бы они подошли поближе!

В эти минуты напряженного ожидания Филипп впервые улучил возможность поговорить со своим соседом. Сперва он сказал:

— Думаю, Олаф, что, быть может, вы и поймете меня. Вместе с этой девушкой мы прошли целый ад, и я полюбил ее. Если нам удастся выбраться отсюда, то она будет моей женой. Она уже обещала мне это, но, к сожалению, я ровно ничего не понял из того, что она говорила мне о себе. В чем дело? Кто она такая? Почему вдруг она оказалась у Брэма Джонсона? Вы знаете их язык и к тому же некоторое время пробыли вместе с ними.

— Вот они сейчас там получают распоряжения, — перебил его Олаф, точно вовсе его и не услышал. — Они затевают что-то особенное. Это все Блэковские планы. Смотрите, как они разбились на группы!

Он глубоко вздохнул и, точно ничего и не случилось, продолжал без малейшей перемены в голосе:

— Калкинс, Гаррис и Офлин погибли в честном бою, тщетно отбиваясь. Но об этом я расскажу вам потом. Целых семь дней я убегал на запад и вдруг наткнулся на лагерь Армина, этой девушки и двух русских. От залива Коронации их вели, в качестве проводников, два эскимоса. Ну а об остальном вы можете догадаться и сами. Эти проводники дали знать о нас Блэку и его шайке два дня спустя, как я познакомился впервые с Армином и его дочерью. Затем вдруг как снег на голову откуда-то появился Брэм Джонсон со своими волками. Он остановился около нас, долго сидел на корточках и что-то бормотал. Тогда я стал за ним наблюдать. Оказалось, что он подобрал один из волосков Селии, который она сбросила во время причесывания с гребешка и когда увидел меня, то зафыркал, как зверь, точно боялся, что я отниму у него этот священный волос. Я понял тогда, что этот волос ему нужен был для силка. Я предвидел, что должно было случиться. Я знал, что Блэк только и ожидал того, чтобы Брэм поскорее уехал и развязал ему этим руки. Поэтому я посоветовал Селии давать Брэму свои волосы добровольно, чтобы задержать его при нас подольше. Она стала давать их ему своими собственными руками, и с этой минуты этот сумасшедший стал следовать за нею по пятам, как собака. Я пробовал было поговорить с ним, но это оказалось невозможным. От него нельзя было добиться ни одного слова. Ну-с, а затем Брэму и его волкам понадобилось мясо, и он все-таки должен был от нас уехать. Тогда Блэк напал на нас. Оба русских были убиты, а я и Армин забились в уголок, прикрыли своими телами Селию и долго отбивались, пока наконец точно снег на голову снова не явился к нам Брэм. Он вовсе не принял никакого участия в этой драке, а просто отнял у нас девицу, посадил ее к себе в сани — и был таков со своими волками! Армин и я впоследствии кое-как добрались до этой избушки и живем в ней вот уже сорок дней и сорок ночей. Сбегал было я сегодня, чтобы достать себе пищи, да вот нарвался опять на этих разбойников и пришлось вернуться назад ни с чем…