Золотая нить Дао - [147]

Правитель послал за Ян Чжи и отправил его на поиски чудесного коня.

Через три месяца даос вернулся и доложил:

– Я отыскал то, что вам надо, в Песчаных холмах.

– Что за конь? – спросил правитель.

– Кобыла, каурая.

Послали за лошадью, но это оказалась не каурая кобыла, а вороной жеребец.

Рассердился правитель, призвал к себе старого Шана и сказал:

– Человек, которого ты порекомендовал для поисков коня, не способен разобраться даже в масти, не в силах отличить кобылу от жеребца. Что же это за знаток лошадей?

– Ян Чжу достиг высшей ступени мастерства, – ответил старый Шан. – Вот почему он превзошел и меня, и всех остальных. То, что видит Ян Чжу – мельчайшие семена природы. Он овладел сущностью и не замечает поверхностного. Погрузившись во внутреннее, он предал забвению внешнее. Ян Чжу замечает лишь то, что ему необходимо, и не уделяет внимания несущественному. Конь, которого выбрал Ян Чжу, не будет знать себе равных.

Так и случилось. Во всей Поднебесной не нашлось коня, равного этому жеребцу.

– Жаркие тропики не годятся для полного выделения двойника, – продолжал между тем Учитель. – Поэтому в тропическом климате для подобных упражнений ты должен будешь отыскать спокойное и прохладное место у воды, где отсутствует раздражающий шум и резкие запахи. Искусственно созданный холод в данном случае не подходит.

Я как раз собирался спросить, почему нельзя использовать кондиционеры, когда Ли сказал:

– Начинай упражнение по выделению «третьей руки».

Эта техника была мне хорошо известна, хотя до сих пор я осуществлял ее лишь на уровне мыслеобразов.

– Ты готов?

Я кивнул. Ли объяснил мне, какие именно изменения я должен ввести в известное мне упражнение.

Сконцентрировавшись, я быстро вошел в ставшее уже привычным измененное состояние сознания. Ощущение предельной внутренней собранности и решимости удивительным образом сочеталось в нем с абсолютным спокойствием.

Выставив перед собой руку с отведенным в сторону большим пальцем, я, слегка расфокусировав глаза, посмотрел вдаль как бы сквозь него. Изображение раздвоилось, и на фоне восхитительного осеннего пейзажа появились два больших пальца, создавая странное ощущение ирреальности происходящего. Концентрируясь на них, я все глубже и глубже погружался в состояние транса, окончательно утрачивая связь с действительностью.

В какой-то момент мне показалось, что большие пальцы существуют сами по себе, вне всякой связи с рукой. Несмотря на то, что я созерцал не столько кисть, сколько расположенный за нею пейзаж, один из внутренних стражей осуществлял контроль за изображением пальцев.

Меняя фокусировку глаз, я немного поиграл с наложенными на пейзаж изображениями, выполняя нечто подобное упражнению, хорошо известному профессиональным стрелкам, когда они при прицеливании с помощью сознания более четко концентрируются на левом или правом изображении.

Снова сосредоточившись на картине раздвоенных пальцев, я дал себе установку увидеть один из них повернутым в противоположную сторону. В первую очередь я решил работать с ложным изображением большого пальца, так как на него легче было воздействовать.

Время текло незаметно. Пальцы неподвижно висели в воздухе. Постепенно я вошел в состояние, близкое к каталепсии. Несмотря на то, что я уже долгое время держал руку на весу, она совершенно не уставала. По телу перемещались приятные прохладные потоки спонтанно активизирующейся энергии. Выполняя медитацию слияния с миром, я отрешенно ожидал, когда произойдет то, что должно произойти.

Неожиданно двойник большого пальца резко, почти болезненно запульсировал, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Погруженный в созерцание, я совершенно утратил ощущение собственного тела, так что в первый момент самопроизвольной пульсации пальца испытал сильный шок, с которым с трудом справился.

Существующий сам по себе палец двигался и пульсировал, и это по какой-то причине вызвало иррациональный внутренний протест где-то в глубинах моего существа.

Внутренний голос пытался убедить меня, что так не бывает, но контролирующие процесс медитации стражи словно отделяли его от сознания, и я с нарастающим, но в то же время отстраненным интересом наблюдал за тем, как внутри меня множатся и сталкиваются между собой всевозможные противоречивые ощущения.

– Такого не бывает, – кричал внутренний голос.

– Конечно, не бывает, – отвечали стражи.

В их голосах звучали интонации психотерапевта, разговаривающего с тяжело больным. Больному объясняли, что он прав, и он успокаивался. Точно так же голос сознания приняли к сведению, с ним согласились, и сознание успокоилось.

Справившись с целой гаммой переживаний по поводу происходящего, я неожиданно понял, что большой палец, вернее, его двойник, повернулся в нужном направлении. Бдительные стражи тут же подавили ликование от удачи.

Самое сложное в медитативном процессе, помимо избавления от навязчивого внутреннего диалога – это исключить резкие эмоциональные всплески, возникающие в измененном состоянии сознания и связанные, в первую очередь, с проявлениями страха и радости.

Страх, радость и другие эмоциональные проявления препятствуют процессу осознания, и потому не должны присутствовать в медитативном процессе. Во многих школах и эзотерических течениях Востока любые спонтанные проявления чувств и эмоциональные реакции на происходящее как внутри, так и вовне ученика, немедленно искореняются с помощью жесткого волевого подавления и контроля. Как правило, это требует тяжелой борьбы с самим собой, и для обретения необходимой степени подобного контроля обычно требуются годы тренировок.