Золотая Колыма - [4]

Павлуцкий основал «остроги» на Охотском море, в тех местах, куда идет сейчас наш корабль: Ольский острог — недалеко от бухты Нагаево, Тауйский острог — несколько южнее, Ямский и Гижигинский — севернее. К Тауйскому острогу было приписано тысяча сто семьдесят два туземца, плативших ясак в пятьдесят девять сороков соболей — семь пластин из соболя.

Триста лет прошло с тех пор до Октября почти без изменений. За это время вымер народ юкагиров, выродились тунгусы, почти погибли ламуты. Капиталистическая «цивилизация» вела их в небытие по пути инков Мексики и народов Перу.

За все время попечения династии Романовых о Колыме здесь имелись три школы, два врача и один фельдшер.

Вот как описывает купец Кошелев из Нижнеколымска картину обычной эпидемии на Колыме.

«На стоянке Кирлярча я увидел около яранги трех детей в возрасте от двух до четырех лет. Из них только один подавал признаки жизни, остальные лежали мертвыми. В двух шагах от них лежала голая мертвая женщина. На снегу валялись трупы четырех голых мужчин. Во всех ярангах лежали вперемежку мертвые и живые люди. Особенно меня поразило, когда я увидел в одной яранге между мертвыми мертвую женщину, обнаженную по пояс, грудь которой сосал живой грудной младенец».

Детская доверчивость туземцев нагло эксплоатировалась колонизаторами. За бутылку «акакимеля» — водки, настоенной на махорке и купоросе, — брали шкуру соболя или бобра. Мука в казенном магазине стоила четырнадцать рублей пуд, соль — двенадцать рублей пуд, кирпич чая — восемь рублей, при цене на белку пять-восемь копеек за шкурку.

Во время коронации Николая II маяканский урядник собрал «князьцов» и потребовал от них соболей в подарок на шубу великому русскому царю. «Князьцы» поехали по улусам и наслегам и собрали богатую пушную шубу. Урядник соболей забрал себе, а «князьцам» заявил:

— Вы что, с ума сошли, что ли? Разве русский царь такой? Он величиной с нашу колокольню.

И заставил собрать на новую шубу в несколько раз больше.

Стоит ли удивляться, что ко времени прихода советской власти на Колыме осталось очень мало соболей, и почти также мало местного коренного населения.

— О нынешней советской Колыме говорить вам не буду, — закончил свою речь Кленов, — увидите сами.

* * *

Пассажиры высыпали на борт. Мы вошли в узкую, вытянувшуюся далеко вперед бухту. Нагаево!

В русских лоциях 1916 года про эту бухту сказано:

«Бухта Нагаева может быть причислена к самым удобным бухтам на побережье Охотского моря. Единственный недостаток этой бухты — отсутствие человеческих поселений на берегу».

Крепкий бриз с берега разогнал туман. Бухта открылась вся сразу, залитая горячими лучами июльского солнца. Север встретил нас необычно. Какой же это север? Скорее Крым. Голубое море. Горы, покрытые изумрудным маленьким кедровником. Над бухтой плавает огромная алюминиевая птица, делая круги над пароходом.

У пирсов большого благоустроенного порта стоят на причале несколько больших пароходов, среди них один танкер под норвежским флагом. По шоссейной дороге к порту несутся автомобили и автобусы.

Начальник морского транспорта Дальстроя Эрнест Лапин также встречает пассажиров. Четыре года назад Лапин приехал сюда. В то время не существовало и природе даже самой площадки порта. Море начиналось прямо у подножья обрывистых каменных громад, окруживших бухту.

Чтобы создать площадку, на которой расположилось громадное хозяйство самого большого на Охотском море порта, пришлось взорвать и насыпать в море с каменистых берегов около полумиллиона кубометров скал.

Пассажиры на автобусах и грузовиках едут в Магадан, в гостиницу. Они с жадным любопытством всматриваются в новый город, не отмеченный еще на картах республики.

Быстро мелькают по дороге громадные бензиновые баки, корпуса складов, большие каменные здания, аккуратные корпуса стандартных двухэтажных домов.

В гостинице — парикмахерская, душ, радио, телефон. На стенах вестибюля афиши театров. Ставится: «Таланты и поклонники». На столике газета «Советская Колыма». В ресторане при гостинице сытный и недорогой ужин под звуки джаза.

На лицах приезжих удивление. Кое у кого можно подметить даже некоторое разочарование:

— Стоило ли ехать сюда, за двенадцать тысяч километров от Москвы, в страну вечной мерзлоты, пурги, собачьего транспорта, чтобы приехать в культурный, благоустроенный советский городок!?

Но там, вдали, за цепью маленьких гор, замыкающих в кольцо Нагаево и Магадан, начинается бесконечное море тайги и тундры, текут неизвестные реки, высятся безыменные горные хребты, идут непроходимые болота и мари — расстилается огромная пустынная страна, географическое белое пятно, чуть исследованное по краям — Колыма.

КОЛЫМСКОЕ ШОССЕ

…Голубой автобус остановился возле каменного двухэтажного здания почты. Пассажиры с баулами и чемоданами удобно разместились в глубоких кожаных креслах. На автобусе красовалась свежая надпись: «Магадан — Атка».

Прямая, ровная лента дороги открыла путь к пунктам, которые не значатся еще почти ни на одной географической карте: Магадан — Дукча — Атка — Мякит — Стрелка — Оротукан — Усть-Утиная — Хаттынах. На расстоянии шестисот километров пролегает этот путь — прямо на север от берегов Охотского моря до реки Колымы — по местам, где всего еще три года назад вообще не ступала человеческая нога.