Золотая книга. Пурана № 19 - [83]

Савитри тихо добавила:

– Я бы обязательно всё рассказала тебе. Но отказаться работать я не могла: тут у нас не только обещать, но и угрожать умеют отлично… А на что я гожусь без своей кинокарьеры?..

Ярко-красное солнце вспыхнуло последним лучом над горизонтом и ушло за край земли, оставив на наших лицах розоватый отблеск заката. Блеск глаз девушки, рука моего старого друга, который беспрестанно поправлял нервным жестом причёску, фальшивые очки профессора Гедвиласа, смотревшего на меня взглядом побитой собаки, – всё это никак не могло уложиться в моей голове. Только одна мысль крутилась там, не находя выхода: как же мог я попасть в водоворот всей этой истории, каким таким магнитом притягивает на меня подобные испытания судьбы? И кто расскажет мне теперь, если не Андрей Гурьев, какие последствия породит для меня эта моя карма?

Видимо, поэтому именно он, в отличие от тех двоих, сейчас совершенно не смутился. Вновь пожал плечами, окинул критическим взором мою поникшую фигуру и произнёс эти слова:

– На месте каждого из нас ты сделал бы то же самое.

Сказал и отвернулся, и, пока я думал над его словами, на нашем холме был слышен лишь шум лёгкого ветра. Правда ли это? Что каждый из нас может сделать для достижения своей мечты? Будь это деньги, карьера, свадьба с любимым человеком, научный результат или общественная слава – насколько далеко мы можем зайти, чтобы осуществить цель всей своей жизни? Большинство из нас вовсе никогда не задаётся этим вопросом. Нам позволяется скользить по накатанной колее, судьба ведёт нас своей дорогой без всякого нашего участия, и лишь очень немногие способны сами повернуть свою жизнь в нужное русло, достигать намеченного точно в срок, добиваться целей, которые в юности казались несбыточными. Но даже если есть воля, способности и желание взлететь выше неба, остановят ли нас мораль, дружба, нравственные принципы, человечность?

Я смотрел на своих коллег, вместе с которыми я несколько раз подвергался смертельной опасности, и невольно ставил самого себя на их место. Да, наверно, я поступил бы так же, ведь я тоже не стал рассказывать им про предложение, сделанное мне Халим-Ханом. Все эти предложения были слишком заманчивы – ведь это были наши мечты, до которых можно было дотянуться руками. «Потом расскажу» – именно так каждый из нас думал до сегодняшней ночи. И мы сами не заметили, как эти недели непрерывной беготни сблизили нас и что неожиданная и вынужденная откровенность, когда мы были вынуждены раскрыть карты, сделала нас лучшими друзьями. Меня и тех троих, что сейчас выжидательно смотрели в мою сторону.

– Прости, – сказала она по-русски.

– Ладно, Санаев, действительно, выкинь из головы. Чёрт с ней, в конце концов, с этой Книгой. Что я, книг не читал, что ли?

– И меня тоже простите великодушно, Алексей. Я, быть может, плохой учёный и не очень хороший литовец, но в этой ситуации я не хотел причинить вам зла.

Я сел на землю и рассказал им всё. И про предложение Халим-Хана, хранителя Национального музея в Карачи, и про научный центр, и про изучение древних культур Востока, и про свою мечту, которая, видимо, никогда не сбудется.

После этого мы сидели вчетвером, не зажигая огня, и просто молчали, думая каждый о своём. И рука Савитри лежала на моей руке.

– В конце концов, – сказал потом Летас Гедвилас, – не убивать же нам здесь друг друга. Всё зависит только от тебя, Алексей. Ты автор дешифровки, ты двигатель всей этой экспедиции. Великие державы и мировые религии подождут. Как ты скажешь, так мы и поступим. Все согласны?

Они были согласны.

Ну что же, я встал и ещё раз окинул взглядом тёмный горизонт.

– У нас есть трое суток, – сказал я. – Через семьдесят два часа кончается срок, который мне дал Халим-Хан. Шестого декабря они будут здесь. Если до этого времени мы не уберёмся из этой страны, дела наши плохи.

– Наши тоже приедут, не сомневаюсь, – вставила Савитри. – Я уже два дня не подаю сигналов, завтра они начнут меня искать. Граница их не остановит. Тут начнётся бог знает что.

– Именно, – ответил я. – Так что начинаем копать, ребята. Что мы тут разнылись, как будто нам делать нечего. Пора уже выяснить, есть ли на свете вообще эта несчастная Золотая Книга и что, в конце концов, в ней такого написано. Летас, скидывай свои клоунские очки. Гурьев, бери лопату, а вы, Савитри, возьмите фонарь. Поехали!

У нас было всего два фонаря, работавших на аккумуляторах. Летас предложил рыть в самом центре площадки на вершине холма. По его расчётам, за последние четыре тысячи лет с тех пор, как слуги царя Кали могли зарыть здесь Золотую Книгу, слой нанесённой временем почвы мог составить здесь не меньше метра, а следовательно, с учётом трёх локтей, обозначенных на переведённой нами семнадцатой странице, ожидать чего-либо стоит на глубине не меньше двух с половиной метров.

– Это зависит от длины локтя, – заметил Андрей Гурьев, отбрасывая широкой лопатой в сторону песок. – Вот у физически нормально сложённого человека, к примеру, локоть вдвое длиннее, чем у Савитри.

– А у шимпанзе бонобо ещё длиннее! – подхватила она, выбирая себе подходящий инструмент. – Видимо, вы остановились в развитии ближе к вашим непосредственным предкам, Андрей.