Золотая книга. Пурана № 19 - [63]

Я не стал обращать внимания на ворчание полицейского: у нас и без того хватало новостей. И самой радостной – хотя при этом совершенно непостижимой – новостью был живой Андрей Гурьев. Подписанная им телеграмма, выручившая нас в тот момент, когда мы уже видели себя осуждёнными пожизненно за убийство лодочника и похищение его припадочного катера, казалась чем-то сверхъестественным. Каким образом мог он выжить, оказаться в Дели и успеть навести справки о наших проблемах? Откуда взялся паспорт Гедвиласа? Что на самом деле случилось с Шиваджи Нанда?

Все эти загадки мы и обсуждали за завтраком в моём отеле «Шератон», куда приехали втроём прямиком из аэропорта.

– Не удивлюсь, если Гурьев уже успел и Золотую Книгу найти, – сказал я, чтобы чуть-чуть раззадорить Летаса.

– А кстати, – встревожился тот, – где микрочип с фотографиями?

– У меня, – ответила Савитри. – Всё это время карточка была у меня, ничего с ней не сделалось. Сегодня или завтра нужно будет засесть за изучение фотографий. Только предупреждаю: если фото получились нечёткими, заново фотографировать поедете без меня!

– Чёткие они, чёткие, – рассмеялся я. – Никто вас не потянет вторично в рабство к сентинельцам, Савитри. Ешьте себе спокойно.

Индийская пища – это особый вид надругательства над эстетическим вкусом европейского путешественника. Выбор блюд здесь крайне невелик и, если отмести абсолютно несъедобные лакомства, сводится к двум: курице или баранине. И то, и другое мясо подаётся в удивительно похожем виде – кусочками, в густом коричневом соусе карри, с неизменным шафрановым рисом в качестве гарнира. Я согласен, можно поесть пару дней курицу с жёлтым рисом, которая в меню обычно именуется экзотическим словосочетанием chicken tikka masala. Ещё трое суток можно продержаться на баранине в соусе карри с жареными помидорами. Но после двух недель такой пищи моя душа взвыла. Она искала и не находила чего-нибудь нового. Помнится, в последний вечер пребывания в Дели перед поездкой на Андаманы мы с Гурьевым отправились в местную «Пиццу Хат», где я надеялся встретить привычные американо-европейские ароматы, но в результате мы в мрачном молчании съели пиццу с курицей (chicken tikka masala) и с бараниной. Поэтому сегодня я уже не мог не только есть эту «тикка масалу», но даже чувствовать её запах. Несмотря на то что Савитри и Летас, привыкшие к такой пище, продолжали как ни в чём не бывало поедать свои порции.

– Это всё религия, – весело пояснила индианка. – Мусульманам нельзя есть свинину, а индусам – говядину. Вот ресторанам и приходится лавировать, чтобы к ним приходили и те и другие.

– А рыба?

– Её здесь давно уже всю съели.

– А у себя дома можно что-то другое приготовить?

– Вряд ли. Вы здесь даже в магазинах и на рынках не найдёте другого мяса. Торговля свининой или говядиной может стать по-настоящему взрывоопасной. Вы разве не слышали про восстание сипаев?

– Слышали, – сказали мы с Летасом одновременно. – И что с ним?

– Всё началось как раз с мяса, – сказала Савитри. – Наши религиозные ограничения, как известно, сыграли злую шутку с английскими колонизаторами. Однажды в середине девятнадцатого века в британские колониальные войска, которые формировались из местных жителей, прибыла на вооружение из Англии новая винтовка, патроны которой были смазаны животным жиром. Так как по технологии картридж патрона нужно было обкусывать, среди солдат-индусов быстро распространился слух, что жир, который придется брать в рот, говяжий. А мусульманские части готовы были поклясться, что жир свиной. И те, и другие немедленно взбунтовались, и два года в Индии полыхало знаменитое восстание сипаев, на котором сделал себе карьеру жюль-верновский капитан Немо. После этого ни свиных, ни говяжьих продуктов в Индии предусмотрительно не подают, а вам, Алексей, наверно, лучше взять бобовую похлёбку…

– I have a granny, – раздался вдруг сверху до боли знакомый мне голос, и я чуть не вскрикнул от радости, – she is Hindustani,

A Hindustani lady from Bombay.

She feeds me with hot curry, tomato, beans and curry,

And I am on the toilet all day*.

Андрей Гурьев сел на свободный стул возле нашего столика и победно оглядел присутствующих.

– Приятно познакомиться, – протянул он руку профессору. – Я Летас Гедвилас.

Он так и не сбрил то, что уже казалось вполне солидными рыжими усами, и, хотя был без своих бутафорских очков, внешнее сходство с Летасом сохранялось, так что все мы рассмеялись.

– Мне тоже приятно, Андрей, – по-русски сказал Летас настоящий. – Вы на меня ничуть не похожи, надо же… Отдельная благодарность за паспорт. Как вы смогли его сберечь?

Гурьев держался бодро, хотя выглядел, конечно, довольно-таки измождённым. Зато голубые глаза сверкали пуще прежнего. Ещё бы: ведь ему удалось-таки вырваться из рутины своей дипломатической службы и поучаствовать в приключении, о котором он мог только мечтать.

Рассказ его был краток, но многое прояснил для меня. Как я и предполагал, Андрей выпал из моторной лодки вместе с её владельцем в момент удара о рифы. Этим же ударом оторвало лопастной руль катера, и им обоим удалось ухватиться за него в воде. Однако добраться до близкого берега двое спасённых так и не смогли: продолжала бушевать буря, и гигантской волной отлива их вынесло в открытое море. Они оба уже попрощались с жизнью и едва не потеряли друг друга из виду, когда выяснилось, что произошедшее было только к лучшему: уже через несколько часов они заметили вдалеке крупный торговый пароход, который по счастливой случайности проходил здешними водами из Австралии в Калькутту. Спустя полчаса двое утопленников были уже на борту корабля, а ещё через сутки пути – в столице Бенгалии.