Золотая чаша - [165]

Перегнувшись через стол к Хенни, он продолжал умолять ее, взывать к ее чувствам низким страстным голосом:

– Не устраивай спектакля, – предупредила она.

– Плоть! Ты не понимаешь этого, но я-то понимаю!

– Да, ты понимаешь. Каждая женщина, которую ты видишь… все годы… где бы мы ни были… ты думал, я ничего не замечаю? Меня всегда унижал твой идиотский флирт…

Дэн всплеснул руками.

– О чем ты говоришь? Я ничего не понимаю!

– Не понимаешь? Это замечали даже посторонние люди, я знаю это.

– Потому что я разговариваю с женщинами? Конечно, мне нравятся красивые женщины! А ты что думала? Но все это было всегда невинно, я никогда не ставил перед собой цели чего-нибудь этим достигнуть.

– Но я ненавидела то, как ты вел себя… Я это ненавидела.

– Почему же ты ничего не сказала? Почему не пнула меня ногой под столом или не испепелила меня взглядом?

– Для этого я слишком себя уважала. Я никогда бы до этого не опустилась.

– А, ты видишь, что я имею в виду? Ты непохожа на других людей. Обычная женщина – хотя бы Лия, раз мы уж о ней заговорили – сразу бы высказала все, что у нее на сердце, закатила бы сцену, во всяком случае не таила бы своих чувств.

– Опять Лия. Женщина, которая убила нашего сына. Слезы щипали глаза. Хенни с силой зажмурилась; опять эти чертовы слезы, и где, в общественном месте! Она широко открыла глаза и окинула взглядом зал, только чтобы не глядеть на Дэна да и Пола тоже, который смотрел на нее с тревогой. Две симпатичные пары вошли с холода, потирая свои руки в перчатках; воскресенье явно было для них праздничным днем. Две розовощекие пожилые дамы смеялись над какой-то шуткой. За одним из столов сидели молодые родители с тремя маленькими девочками в платьицах с оборками. Все эти люди чувствовали себя здесь на месте: они были счастливы.

– Это неправда, – услышала она голос Дэна. – Ты ничего не знаешь. Это не ее вина.

– Нет? Чья же тогда? Дэн вздохнул.

– Не надо бы мне этого говорить. Да и сказать по правде, я думаю, ты не поймешь, – рот его скривился в горькой усмешке. – Зная тебя, я уверен, ты даже не попытаешься понять.

– Я пришла сюда не за тем, чтобы меня здесь оскорбляли, – гневно сказала Хенни. – Начать с того, что я вообще не хотела приходить.

– Хенни, пожалуйста, – взмолился Пол, сидевший с совершенно несчастным видом.

И тогда Дэн произнес:

– Да, он лишился ног. Да, она завела любовника. Все это так, но подлинная причина заключается в том, что он презирал себя.

– Что ты хочешь этим сказать?

Дэн опустил глаза и хрустнул пальцами, как он всегда делал, когда сильно волновался.

У Хенни по спине пробежали мурашки. Она ждала. Наконец он заговорил снова:

– Все это произошло потому… потому что он был не совсем мужчиной. Еще до того, как лишился ног. Он был не на высоте с женщиной. Он обнаружил… что, в сущности, женщины не вызывают в нем желания.

Она почувствовала себя плохо. Вид соуса, текущего из мяса на ее тарелке, вызвал у нее приступ тошноты. Когда, мгновение спустя, она смогла заговорить, она сказала:

– Если ты имеешь в виду то, что я думаю, то это просто отвратительно.

– Я не мог бы выразиться яснее! Но это не отвратительно. Это только факт, печальный, согласен, но факт.

– Я этому не верю! – вскричала она так громко, что женщина за соседним столиком повернулась с раздражением в ее сторону. Хенни понизила голос. – Откуда ты можешь это знать?

– Мне сказала Лия. Она должна была сказать хоть кому-то в семье об этом, и выбор ее пал на меня. Я, как-никак, был его отцом. Это-то он и имел в виду в своей записке, написав, что Бен будет лучшим мужчиной. Они много говорили об этом друг с другом, я имею в виду, Лию с Фредди. Дело тут не в отсутствии ног…

– Она врет! Она врет, чтобы снять с себя обвинение! Ты веришь этому, Пол? Можешь ты представить такое?

Пол открыл было рот, вновь закрыл и затем открыл его опять.

– Да, – сказал он. – Должен признаться, что мне это пришло как-то в голову, а потом я устыдился, что подумал такое.

Это признание лишило ее союзника. Они оба были против нее.

– Это самая гнусная ложь на свете. Сказать, что Фредди занимался чем-то подобным! Вы оба вызываете во мне отвращение!

– Я не говорил, что он этим занимался. Я думаю, все случилось потому, что он стал презирать себя. Он ненавидел то, каким он был. И я чувствую, это было нашей ошибкой. Ладно, может, только моей. Потому что я заметил это несколько лет назад. Мы так стремимся все скрыть, так боимся всего, что кажется нам уродливым. Мы даже не можем назвать вещи своими именами. Словно это в какой-то мере от него зависело, словно это было грехом.

Пол накрыл руку Хенни своей ладонью. Успокойся, говорил этот жест, не позволяй, чтобы это разорвало тебя на части. Я здесь, с тобой… Она убрала свою руку.

– И когда, – продолжала она, обращаясь к Дэну, – когда ты все это обнаружил?

– Насколько я сейчас понимаю, несколько лет назад. Но я не позволял себе об этом даже думать. Я так его любил, что не желал видеть… Возможно, если бы мы с ним откровенно обо всем поговорили, я смог бы как-то ему помочь. Может, он тогда не отправился бы добровольцем на фронт с головой, набитой всей этой чушью о «настоящих мужчинах». – Дэн криво усмехнулся.