Золотая цепочка - [4]
— Давно замечено, что золото — не мед, да и к губам липнет, и к рукам льнет… Так вот, Иван, намотай себе на ус: ты — государственный служащий! И чтобы никогда ни единой пылинки — слышишь, ни единой! — ни к рукам, ни к губам! Беги от тех малоумов, что жужжат: мол, с трудов праведных не наживешь хором каменных. Счастье жизни не в хоромах и прочем, а в чистой совести и спокойствии души…
На пенсию Иван Северьянович вышел, когда ему уже перевалило за семьдесят. С тех пор из дому отлучался не часто, но в годовщины смерти отца, своей рано умершей жены и погибшего на фронте сына непременно выстаивал панихиды в кладбищенской церкви.
Хлопоты по хозяйству взяла на себя вдовая свояченица Никандрова, Пелагея Петровна. Иван Северьянович в теплые дни часами сидел на скамье под яблоней, перебирал в памяти минувшие годы и давно ушедших из его жизни людей. А когда ударяла стужа, дремал в старинном, с высокой спинкой кресле подле жарко натопленной голландки.
Последнее майское утро задалось непогожим. С ночи зарядил дождь. Озябшие воробьи нахохлились, притулились под стрехой дровяника. Расцветшие яблони постанывали на ветру.
Пелагея Петровна видела из кухни, как стоял Иван Северьянович у окна и покачивал головой, сокрушался над бедой яблонь. Потом сел в кресло и взял газету. Но не прошло и получаса, как газета шлепнулась на пол, а Иван Северьянович стал легонько похрапывать.
И вдруг задребезжал молчавший целыми днями звонок у калитки. Пелагея Петровна сердито зашикала, замахала руками и покосилась испуганно на дверь, за которой дремал Иван Северьянович. Но оттуда уже послышалось его невнятное спросонок бормотание:
— Примерещилось никак? Сон тяжелый, должно быть. Кефир нынче был жирноват.
Звонок повторился. Требовательнее, громче.
— Пелагеюшка! — окликнул Никандров удивленно. — Узнай, голубушка, кто там.
Пелагея Петровна накинула на плечи стеганку, выбежала во двор и, обходя разлившиеся лужи, засеменила к воротам.
Зябко подняв воротник плаща, надвинув шляпу на густые, в крупных дождевых каплях брови, у калитки нетерпеливо топтался рослый осанистый мужчина.
При виде Пелагеи Петровны в его больших, казалось, лишенных белков, глазах промелькнуло неудовольствие, но тотчас же тугие глянцевито-шафрановые щеки дрогнули, яркие губы разошлись в широкой улыбке. Он галантно приподнял шляпу и сказал:
— Мне нужен ювелир Никандров.
Пелагея Петровна было уже совсем посторонилась в калитке: «Нужен, так входите». Но то ли не поверила сладкой улыбке пришельца, то ли рассердилась, что своим трезвоном потревожил он дрему Ивана Северьяновича, то ли вдруг шевельнулось в ее душе недоброе предчувствие, возразила строптиво:
— Мало ли что нужен. А мы не ждем никого.
Мужчина поджал обиженно губы и сказал с укором:
— У нас, на Кавказе, гостей встречают радушнее. Попрошу вас э-э… мамаша, передать хозяину или кто он там для вас, что к нему приехал и желает видеть его заслуженный артист… скрипач Мамедов из Баку.
— Тебя, Иван Северьянович, домогается там один, — сказала Пелагея Петровна, возвратясь в комнату. — Говорит, что заслуженный артист по скрипке. Видно, из этих, как их… из азиятов. Дожидается у ворот.
— Заслуженный артист? Право, странно. Не знаю я артистов. И не жду никого.
— Так, может, я обскажу, что хворый, мол, ты нынче, да и провожу с богом.
Никандров покосился на окно, исполосованное дождем и скрипевшее под ветром, поежился, плотнее запахнул полы потертого стеганого халата и возразил с мягким укором:
— Ну, полно, Пелагеюшка, господь с тобой. Можно ли в этакую-то непогодь оставлять человека у ворот. Нет уж, проси в дом. Да расстарайся чайку, надо отогреть музыканта.
Следом за Пелагеей Петровной гость вступил в комнату, остановился перед Никандровым, учтиво наклонил голову:
— Мамедов, Ахмад Аббасович. Первая скрипка в симфоническом оркестре Бакинской филармонии. Заслуженный артист Азербайджанской республики. — Помолчал, давая хозяину время оценить и осмыслить сказанное, и продолжал: — К вам, Иван Северьянович, у меня весьма деликатное дело. — Замолк и красноречиво покосился на Пелагею Петровну.
— Пелагея Петровна — моя близкая родственница, у меня от нее нет секретов, — возразил было Никандров, но сразу же смягчился. — Ну, коли уж вы настаиваете… Пелагеюшка, сделай одолжение, оставь нас покуда…
Пелагея Петровна сердито захлопнула за собой дверь, но все-таки услыхала слова гостя:
— Иван Северьянович, вы аксакал ювелиров…
Она прошла на кухню и нарочно гремела посудой: надо же было как-то выразить неодобрение этому барственному скрипачу и не устоявшему перед его натиском Ивану Северьяновичу. Из-за неплотно прикрытой двери в кухню долетел звонкий от волнения голос Ивана Северьяновича: «У вашей ханум дурной вкус, маэстро. Это вовсе не женская цепочка. Вместе с моим покойным батюшкой лет шестьдесят назад мы изготовили ее для сибирского золотопромышленника…».
Но фамилии этого золотопромышленника она не запомнила: не то Борылин, не то Бутылин…
Дверь из комнаты распахнулась, и в переднюю выскочил Мамедов, багровый, будто его нахлестали по щекам. Он проворно застегивал массивный портфель, поворачиваясь, смотрел в глаза двигавшемуся за ним Ивану Северьяновичу.
Иван Иванович Сибирцев родился в 1924 г. в г. Красноярске. Автор романов «Сокровища кряжа Подлунного (1960), «Крутизна» (1964), «Околдованные звезды» (1971), повестей «Клад» (1972), «Поролоновый мишка» (1976).В эту книгу, выходящую к 60-летию писателя, включены известный роман «Золотая цепочка», удостоенный Почетного диплома Всесоюзного литературного конкурса, посвященного 60-летию советской милиции, а также новый остросюжетный роман «Отцовская скрипка в футляре».Новый роман красноярского писателя Ивана Сибирцева «Отцовская скрипка в футляре» в основе своей содержит детективную историю.
«Сокровища Кряжа Подлунного» И. Сибирцева (Иван Иванович Худоногов) — фантастическая повесть, в основу которой положена одна из основных задач современной физики — осуществление медленно протекающей термоядерной реакции. Решение этой задачи практически безгранично расширит энергетические возможности человечества, еще более укрепит его власть над силами природы. Автор описывает созданные капризами природы, уникальные хранилища энергетического сырья нового типа, которые сравнительно просто дают возможность использовать термоядерную реакцию в мирных целях.
Первое письмо появилось не из пустоты. Сначала была ветхая надувная кукла и ее престарелый хозяин, готовый отправить на тот свет всех грешников Вигаты. Пронырливые журналисты. Громкий репортаж. Проснувшееся безумие. А уж потом – цепочка странных писем. Как вам такая загадка, комиссар Монтальбано? Думаете, это просто игра, интеллектуальный поединок и приз в конце? Бойтесь обещанного сокровища – оно станет вашей наградой.
Это дневник полковника юстиции, бывшего начальника следственного управления одного из районов гор. Санкт-Петербурга по сфабрикованному против него обвинению бригадой следователей Следственного Комитета РФ.
Преступниками не рождаются. Преступниками становятся. Киев, наши дни, ограбление банка. Все складывается так, как и планировалось преступниками – удачно. Но неожиданно вклиниваются, казалось бы, незначительные обстоятельства, и все катится кувырком. Зависть, жажда наживы, преступления и печальный, но логичный исход – основная линия повести. Все персонажи и события в повести – вымышленные.
Профайлер Грейс Синклер – идеальна: сногсшибательная красавица, богатая наследница, талантливая писательница и одна из самых блестящих сотрудниц ФБР. Но мужчин в свою жизнь она пускает очень неохотно после того, как много лет назад столкнулась с чудовищем… И теперь ей придется столкнуться с ним вновь. Кто-то одну за другой убивает успешных красивых женщин. Вскоре становится понятно, что убийца хочет передать послание, и адресат этого послания – она, Грейс… Сможет ли она уберечь от грозной тени прошлого своих близких? И поможет ли ей в этом ее новый коллега – обворожительный мужественный Гэвин Уолкер, с которым она однажды провела ночь? Ведь, кажется, он сам становится ей слишком близок…
Вообще-то я не писатель. Я — журналист. Но иногда, как сядешь за комп, так и не оторвешься. И получается нечто выходящее за рамки газетного стандарта.
В тихом районе Токио среди бела дня убита в собственном доме семья из четырех человек. Убийца скрылся с места преступления, оставив за собой странный запах, чем-то похожий на запах ладана, и нарисованное сажей на потолке жуткое черное солнце. Детектив, начинавший расследование, бросился в реку с Радужного моста. Инспектор Косуке Ивата и его немного странная напарница Норико Сакаи понимают, что им противостоит хладнокровный и расчетливый убийца. У них есть все основания предполагать, что он не намерен останавливаться и список жертв вскоре пополнится.