Золотая цепь - [7]

– Значит, тебе следует поговорить со своим дядей, Джейми, – посоветовал Томас.

Джеймс отрицательно покачал головой. Ему не хотелось беспокоить дядю Джема из-за эпизода, который сейчас казался сущей чепухой.

– Да ничего там не произошло. Просто появление демона застало меня врасплох, и я случайно схватился за клинок вместо рукояти. Наверняка причина в этом.

– А ты превратился в тень? – расспрашивал Мэтью, убирая стило. Иногда в случаях, когда Джеймса «затягивало» в серый мир, друзья потом рассказывали, что очертания его фигуры становились расплывчатыми. Время от времени он полностью превращался в черную тень – тень, имевшую облик Джеймса, но прозрачную и бесплотную.

Несколько раз – буквально два или три – ему удавалось в виде тени пройти сквозь стену или дверь. Но он никогда не говорил о том, что ему пришлось испытать при этом.

Кристофер поднял голову от своей записной книжки.

– Кстати, раз уж речь зашла о демонах…

– Мы говорили вовсе не о демонах, – заметил Мэтью.

– …как ты сказал, он называется? – спросил Кристофер, обгрызая карандаш. Он часто записывал подробности их экспедиций и схваток с адскими тварями – утверждал, что это помогает ему в научных исследованиях. – Я имею в виду того, который взорвался.

– А что, разве там был еще один, который не взорвался? – хмыкнул Джеймс.

Томас, обладавший исключительной памятью на мелкие детали, разъяснил:

– Это был деумас, Кристофер. Странно, что мы его встретили; они редко появляются в больших городах.

– Я сохранил немного его ихора, – сообщил Кристофер, сунул руку в один из своих многочисленных карманов и извлек пробирку с зеленоватой субстанцией, закупоренную пробкой. – Предупреждаю заранее, чтобы никто из вас не вздумал это выпить.

– Вот чокнутый! И как тебе только в голову такое могло прийти! Мы не собирались делать ничего подобного! – возмутился Томас.

Мэтью даже содрогнулся.

– Довольно уже разглагольствовать об ихоре. Давайте еще раз выпьем за благополучное возвращение Томаса домой!

Томас начал возражать. Джеймс поднял бокал и чокнулся с Мэтью. Кристофер собрался уже чокнуться с Джеймсом своей пробиркой, но Мэтью, бормоча проклятья, отнял злосчастный ихор и протянул естествоиспытателю бокал вина.

Томас, несмотря на свои возражения, выглядел довольным. Большинство Сумеречных охотников, достигнув восемнадцати лет, отправлялись в своего рода турне – оставляли свой Институт и посещали другие, расположенные за границей. Томас всего несколько недель назад вернулся из Мадрида, где провел девять месяцев. Целью путешествия было изучение чужих обычаев и расширение собственных горизонтов; Томас определенно расширился, но главным образом в физическом смысле.

Несмотря на то, что в их компании он был старшим, до этой поездки он был самым тщедушным. Когда Джеймс, Мэтью и Кристофер приехали на пристань, чтобы встретить корабль Томаса, возвращавшегося из Испании, они довольно долго шарили взглядами в толпе, прежде чем узнать своего друга в мускулистом молодом мужчине, спускавшемся по трапу. Сейчас Томас был самым высоким и загорелым, словно вырос не в Лондоне, а на ферме. Он мог орудовать двуручным мечом, как перышком, и привез из Испании новое оружие, болас, несколько прочных веревок, на концах которых были укреплены грузила. Он вращал этой штукой над головой. Мэтью часто говорил, что у него возникает чувство, будто он дружит с добродушным великаном.

– Когда вы покончите с этой бутылкой, я расскажу вам одну новость, – объявил Томас, отодвигаясь от стола. – Помните тот старый особняк в Чизвике, который когда-то принадлежал моему деду? Его еще называли Лайтвуд-хаус? Несколько лет назад Конклав отдал его моей тетке Татьяне, но она никогда там не жила – предпочла остаться в Идрисе с моей кузиной, э-э…

– Гертрудой, – подсказал Кристофер.

– Грейс, – поправил его Джеймс. – Ее зовут Грейс.

Кристоферу она тоже приходилась кузиной, но Джеймс знал, что ни тот, ни другой никогда ее не видели.

– Именно, Грейс, – согласился Томас. – Тетя Татьяна всегда вела абсолютно уединенную жизнь в Идрисе – никаких гостей и тому подобного, – но, насколько я понял, она решила переехать обратно в Лондон, так что мои родители разволновались не на шутку.

Джеймсу показалось, что сердце его сбилось с ритма, потом застучало глухо, медленно.

– Грейс, – заговорил он и вдруг увидел, что Мэтью бросил на него быстрый взгляд исподтишка. – Грейс – она переезжает в Лондон?

– Похоже, Татьяна хочет ввести ее в общество. – На лице Томаса отразилось недоумение. – Ты, наверное, познакомился с ней там, в Идрисе? По-моему, ваш дом находится по соседству с Блэкторн-Мэнором?

Джеймс механически кивнул. Он вдруг ощутил тяжесть браслета на правой руке, хотя носил его много лет и настолько к нему привык, что уже не замечал.

– Обычно я вижу ее каждое лето, – сказал он. – Если не считать нынешнего, конечно.

«Если не считать нынешнего». Он не нашел в себе сил возразить родителям, когда они сказали, что семья Эрондейл проведет это лето в Лондоне. Не смог заговорить об истинной причине, побуждавшей его вернуться в Идрис. В конце концов, насколько им было известно, он едва знал Грейс. Он не мог объяснить, не мог заговорить о тошнотворном чувстве, об ужасе, который охватывал его при мысли о том, что он увидит ее только через год.