Золотарь его величества - [53]

Ельчанинов на всякий случай посмотрел на Прозоровского. Казалось, что тому все было безразлично, и воевода больше думал об обеде, что должен был вот-вот состояться.

Два шара на самом деле произвели на архиепископа и князя-воеводу неизгладимое впечатление. Они, задрав головы, смотрели, как те парят в воздухе. Афанасий даже из любопытства хотел потрогать трос, связывавший шар Егора с землей, но Ивашка прикрикнул, и священник убрал руку. Ельчанинов на секунду испугался, что тот вызовет негодование у архиепископа, но тот лишь улыбнулся и пробормотал:

– Оно, поди, правильно, раз шар сей, привязан к земле. Вот только боюсь, не удастся мне вот так вот подняться в небо, и стать ближе к богу. Так как стар я, и могу не пережить тех чувств, кои вызывает скорее всего в душе человечьей сие действие. Тут он повернулся к капитану-командору и спросил:

– Ты, главный в сей затее?

– Сие придумали князь Ельчанинов и сержант Преображенского приказа Андрей Золотарев.

– Князя я лицезрю, а где сержант? – поинтересовался Афанасий.

– Он там, – молвил Ремизов и показал рукой на шар.

– Смел сей сержант, ох смел.

Тем временем шары стали опускаться. Когда они коснулись твердой почвы, к ним подбежали Яшка и Ивашка. (На последнего князь-воевода посмотрел, как-то заинтересованно.) Андрей с Егоркой выбрались из корзины, и подошли к военачальникам. Архиепископ окинул их и молвил:

-Хороши, ой хороши. Как тебя звать сын мой? – обратился священник к Егорке, так как из этих двоих он только этого в фиолетовом камзоле не знал.

– Егор сын Федора, – проговорил хлопец.

– Егор Федоров, – окрестил его Афанасий, – а не страшно?

– А чего бояться батюшка. Сие, как на лодии плыть.

– Ну, я смекаю, ради чего государю Петру Алексеевичу морской флот потребен, – начал вдруг рассуждать архиепископ, – дело сие важное и нужное, о выходе в море-окиян не он один мечтал. Вон и царь грозный Иван задумывался. А что нам проку от небесного флота? Так можно чего доброго и господа нашего разгневать. Вы уж уважаемый князь, – тут он повернулся к Ельчанинову, – растолковали бы мне непутевому.

– Сие новое оружие, – начал Силантий Семенович, – с них на врагов можно и бомбарды кидать, и наблюдения вести… Ведать о приближении врага заранее очень даже не худо. Тем более обзор моря не с дерева. Ведь шар поднимается на высоту, где только птицы и летают.

– Птиц летают, говоришь? – спросил священник, – Выше действительно человеку не подняться, – согласился он, потом подумал и обронил, – О приближении врага знать заранее это хорошо. Мыслишь, что в деле обороны городка, воздушные шары, таким образом, подсобят?

– Подсобят!

– И то хорошо. А теперь молви, ради чего сия забава тобой устроена, чай не спроста?

– Не спроста, батюшка.

– Я тотчас уразумел, что не спроста.

– Люди мне нужны. Несколько человек. Вдвоем с сими андларами не справится.

– Так у тебя ж их не двое, – молвил воевода.

– Двое, – парировал князь Ельчанинов. – Сержант Золотарев и Кольцо у меня участвуют в других делах.

Архиепископ посмотрел на эстонца, затем на Яшку, что возился с тросом шара. Улыбнулся.

– Если воевода батюшка не хочет дать тебе людей, – проговорил он, – ну, и понятно. Большинство из них у него на строительстве сей крепости задействовано. Посему я отдаю тебе трех монахов, что ты их зрел на возведении фортеции.

Андрей тяжело вздохнул. Он с утра прогулялся до крепости и видел монахов. Уж больно толсты они были, отчего эстонец даже засомневался, сможет ли их поднять воздушный шар. Архиепископ уловил тяжкий вздох Золотарева.

– Смыслю, – молвил Афанасий, – что опасаешься, что тучны они, и не подняться им будет в небо.

– Верно, отче, – согласился Андрей.

– Ничего, я их заставлю похудеть. А то зажирели на монастырских харчах. Яко медведи перед зимней спячкой. Им бы лапу сосать, да в берлоге спать, ворочаясь с боку на бок. – После этих слов, он вновь обратился к Силантию Семеновичу, – я тебе пошлю, а ты уж гоняй их как сидоровых коз.

Проговорил и направился в сторону крепости. Воевода Прозоровский посмотрел ему в след, и прошептал, так чтобы Афанасий его не услышал:

– Я тебе человечка пришлю в команду. Он все равно мне не потребен.

– Надеюсь, он не полный? – поинтересовался Ельчанинов.

– Да, нет. Худ, как жердь. Племянник это мой, – добавил Алексей Петрович. Сказал и поспешил вслед за капитан-командором и архиепископом.

Пока князь-воевода потчевал всех праздничным обедом, Ремизов подошел к Ивану Рябову.

– Мне бы с тобой Иван Ермолаевич, один на один поговорить.

Волны накатывали на берег. В небе, пикируя над водой, летали чайки, криком своим, оглушая окрестности. В нескольких метрах от воды на береге, покрытом крупной галькой, лежало бревно. Вот на нем-то и разместились капитан-командор и лоцман. Ремизов достал из-за пояса трубку и закурил. Молчал минут десять, пока Иван Рябов, не прервав молчание, спросил:

– Так зачем ты меня позвал Александр Селеверстович?

– Шведы идут к крепости, – молвил Ремизов.

– Так это не секрет, – тяжело вздохнув, молвил лоцман.

– Сильные они, а мы сам видишь, – капитан-командор показал рукой на форт, – еще не готовы. Нам бы посадить, их корабли на мель, что напротив крепости…