Зодиак - [46]

– Усек.

Сходив на кухню, я принес из холодильника еще одну упаковку пива.

– Если соединить две упаковки по шесть, получишь одну на двенадцать. Если упаковки на шесть – фенилы, она будет называться бифенилом. Если упаковки на шесть – бензолы, – дибензодиоксином, потому что для связывания упаковок используются два атома кислорода. Но в основе своей он близко к бифенилу. Поэтому полихлорированный бифенил и полихлорированный дибензодиоксин структурно сходные вещества.

– Значит, эти штуки на шесть банок и есть отравляющая часть?

– Нет. Токсичен тут хлор. Он тебя доканывает.

– Вот черт, тогда, выходит, можно заработать хлоракне, просто поплавав в бассейне, так? Там же полно хлора. Черт, да в питьевой воде уйма хлора!

– Ну да, именно поэтому большинство наших в «ЭООС» пьют ключевую воду. Потому что слышали про хлор и ни черта не смыслят в химии.

Заметив солонку на столе, Том рассмеялся и высыпал на стол немного соли.

– А ведь и правда! Это же хлористый натрий, верно? Разве не он в морской воде? Эй, может, я из-за нее заболел! Это был вовсе не «эйджент орандж», приятель, это был хлористый натрий в том море!

– Ладно, ты хочешь спросить, почему хлор невероятно токсичен в диоксине, но не в столовой соли?

– Наверное, да.

– По двум причинам. Во-первых, то, что его переносит. Молекулы бифенила или дибензодиоксина – упаковки на двенадцать – легко растворяются в жире. А как только хлор попадает в твои жировые клетки, то уже никогда не выводится.

– То же говорили и про «эйджент орандж», мол, он навсегда в тебе оседает.

– Верно. И это первая опасность. Вторая – в том, что этот хлор в ковалентном состоянии, а хлор в соли – в ионном. У ковалентного есть дополнительный электрон. Разница в том, что ковалентный хлор более реактивен, у него есть большие такие электронные облака, способные повредить твои хромосомы. И он легко проникает через стенки клетки. А ионный хлор на это не способен – стенки клетки устроены так, чтобы его задерживать.

– Значит, упаковки на шесть – это носитель, канонерка, а атомы хлора – как солдаты с автоматами, которые на ней плывут.

– Ага, а электроны – их амуниция. Атомы хлора плавают взад-вперед по реке, по твоему кровотоку, проникают в твои клетки и расстреливают хромосомы. Разница между ними и столовой солью в том, что столовая соль неорганическая, то есть ионный хлор, солдаты без канонерки и без амуниции, а тот, другой, органический, ковалентный хлор – очень скверная штука.

Том поднял брови.

– Ну, тогда забудь, я туда не спущусь. – Он откинулся на спинку кресла.

– Брось, все в порядке, и я тебя не виню, но позволь тебе сказать, у меня паранойя почище, чем у многих, а я туда спускался. Я в общем и целом уверен, что мы сумеем это провернуть, не заразившись.

– Поплавать в гавани, стать вашим свидетелем я согласен, но на дно не полезу. У меня и без того в организме этого дерьма достаточно.

– Что ж, справедливо.

Я позвонил Эсмеральде. Когда закончится эта операция, надо будет дать ей почетное членство в группе. Если бы «ЭООС» была космолетом «Энтерпрайз», то я был бы главным инженером Скотта, а она – инопланетянином Споком.

Мы исключительно приятно поболтали о новом ярко-красном платьице ее внучки, на покупку которого потребовалось около ста человеко-часов. Сидя у себя за стойкой в библиотеке, она говорила тихо, и я ловил себя на том, что и сам понижаю голос до шепота. Словно беседуешь с видным японским военачальником: нужно часами «хэмкать» и «гымкать», ходить вокруг да около, проявляя уважение, и лишь потом приступать к делу.

– У вас там работает практикантка. Девушка из «Уикли».

– Да. Вначале она никак не могла правильно заправить микрофишу, но теперь научилась.

– Если когда-нибудь изобретут самозаправляющийся проектор, вы, ребята, останетесь без работы. Разумеется, ничего личного.

– Чем могу тебе помочь, С. Т.?

– Если практикантка раскопает что-нибудь очень интересное, сможете послать мне копию?

– О мистере Плеши?

– Угадали.

– Что-то конкретное?

– Ну, не знаю. Что-нибудь с фотографиями. Из-за них всегда нервничают. Вы не против?

– Определенно нет. Еще что-нибудь?

– Нет. Просто хотел узнать, как у вас дела.

– Развлекайся, С. Т.

Вот как она всегда со мной прощалась. Странные у нее представления о моей работе!

* * *

На следующий день мы спланировали операцию, а еще через день провернули. Мы с одним ныряльщиком из бостонского отделения «ЭООС» намеревались погружаться на дно и там собирать ил в банки для проб. Всплывая, мы будем отдавать банки Тому, который переправит их на «Зодиак» Дебби. Так нам не придется приспосабливаться к перепаду давления всякий раз, когда заполнится очередная партия банок. Дебби станет нашим навигатором, соотнося наше местоположение с береговой линией, и будет указывать на карте, откуда приблизительно была взята каждая конкретная проба. Потом я составлю контурную карту. Если концентрация ПХБ в каком-то направлении резко возрастет, это даст нам зацепку, где искать источник. А если нам очень повезет, то мы сможем его проследить – скорее всего до груды бочек на дне.

Бесспорную победу мы одержали бы, найдя бочки, в которых еще остались ПХБ, и их сфотографировав. Сами мы не сумеем их вытащить, но «ФАООС», вероятно, сможет и – что гораздо важнее, – вероятно, достанет. Мы избавим гавань от большой беды и, возможно, найдем улики, которые выведут нас на преступников.