Зной прошлого - [4]
Задуманное представлялось мне достаточно простым делом. Раздобуду список всех тех, кто участвовал в облавах, расследованиях и казнях, встречусь с ныне здравствующими из них, расспрошу их, затем обобщу услышанное — и передо мной будет ясная картина.
В учреждениях, где, по моим представлениям, мне могли помочь, люди встречали меня любезно, внимательно выслушивали, но никакого списка предоставить не могли. Его просто не существовало. Никому не пришло в голову составить такой список в первые дни после победы. Поэтому-то и затерялись живые свидетели и участники преступления. Людям старшего поколения, конечно, было известно о жестокой расправе над патриотами, но уже почти забылись имена тех, кто в ней участвовал, стерлись в памяти подробности. Ну а молодежь знала и того меньше. А именно ради нее я хотел восстановить события тех дней.
Долго рылся в архивах. Читал и перечитывал сотни документов — обвинительные акты, показания, протоколы судебных заседаний и донесения. И постепенно начала вырисовываться штатная структура бывшей административно-полицейской системы Бургасской области. Многое стало мне известно и о деятельности полиции и жандармерии в 1944 году. Узнал я и о роли командующего третьим армейским округом генерал-лейтенанта Христова: именно его подпись стояла под приказом № 26 от 10 мая 1944 года. Кое-что узнал и из архива третьего дивизионного района, которым командовал генерал-майор Георгий Младенов. Этот фашиствующий сатрап, недовольный некоторыми положениями приказа своего начальника, уже на следующий день, 11 мая 1944 года, издал свой собственный, еще более жестокий, приказ № 20.
Все собранные мною материалы, несомненно, представляли значительную ценность. Попав в руки ученого, они могли бы послужить основой для написания исторического очерка. Но моя цель заключалась в другом. Чтобы достичь ее, мне было необходимо установить прямой контакт с непосредственными участниками преступления. Мне нужны были живые свидетели, а не только бесстрастные документы. Разумеется, главных виновников давно постигла суровая кара. Остались только их показания — сухие и неполные. Каждый из них, стремясь выгородить себя, пытался всю вину переложить на другого. «Я лишь выполнял приказы моих начальников» — этой фразой пестрят показания всех палачей, запятнанных кровью патриотов. Рядовой жандарм убивал, потому что так приказывал ему офицер, его начальник. Офицер командовал расстрелом, выполняя приказ генерала, своего начальника. Генерал издавал жестокие приказы, потому что получал соответствующие указания свыше…
В конце концов мне удалось составить список людей, которые в той или иной степени были причастны к массовым расстрелам или знали об их подготовке. «Ты приезжай поскорее, — торопил меня по телефону мой бургасский приятель, — а остальное предоставь мне».
Уже в самолете на пути в Бургас я обдумывал вопросы, которые собирался задать моим будущим собеседникам. Кое-что записывал для памяти в блокнот: «Кто отдал приказ о расстреле патриотов? Кем определено, кто именно из арестованных будет казнен? Сколько жандармов и полицейских участвовало в расстреле? Кто из участников преступления жив и поныне — их имена, фамилии, адреса? Ваше участие?..»
Еще раз перечитав вопросы, я зачеркнул все написанное. Наивно было полагать, что найдется человек, который охотно расскажет о преступлении, в котором он принял участие, пусть даже подневольно, подчиняясь приказу, или хотя бы как наблюдатель. Да и избранный мною метод до известной степени походил на следствие. Необходим был явно другой подход. Может быть, разговор следовало начать так: «Я знаю, что вы не виноваты. Поэтому народная власть и не привлекла вас к ответственности. Но наш народ должен знать о преступлении, которое совершили ваши бывшие начальники из полиции и жандармерии. И самое главное — пусть станет известно, как держались во время казни наши товарищи. Постарайтесь вспомнить, что они говорили, какие слова были их последними словами…» Да, так, пожалуй, будет лучше. Может быть, даже сядем за стол, выпьем по стакану вина, а там, глядишь, и беседа завяжется. Постараюсь быть приветливым, дружелюбным. Но стоп! Смогу ли сохранить самообладание, разговаривая с человеком, на котором лежит хотя бы частичная вина в смерти моих боевых товарищей? Пожалуй, нет смысла пытаться проиграть все заранее. Ситуация подскажет…
Мой приятель, встретивший меня, выглядел несколько смущенным.
— Не хотят собираться все вместе, — сообщил он мне еще в аэропорту.
— Почему? — удивился я.
— Считают, что неудобно. И вообще, предпочитают сохранить все в тайне. Боятся, как бы их имена не появились в газетах.
— А разве ты не сказал, что их имена нигде не будут упоминаться, и что я даже не стану выяснять, в чем заключалось их участие в преступлении?
— Сказал, конечно. И так и этак пытался убедить их, что им нечего опасаться, но они знай твердят свое — дети, мол, внуки…
Новая проблема! Да еще в самом начале предприятия. Ясное дело, и дети у них, и внуки. И может быть, кому-нибудь из их детей или внуков повязали красные пионерские галстуки на торжественной линейке перед обелиском, что стоит у села Топчийско, и они никогда не слышали ничего плохого о своих отцах или дедушках.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.