Знающий не говорит - [192]

– Мы похожи на мышей в кувшине, – мрачно заметила женщина, наблюдая, как Ириен безуспешно пытается подпрыгнуть и дотянуться до края провала. – Да брось ты, еще сломаешь ногу, чего доброго.

Эльф зло пробурчал себе под нос, что с чувством равновесия у него всегда все было в порядке, но совету последовал. Сломать он, может, ничего и не сломает, а вот напороться при падении на каменный меч будет очень неприятно.

– Вот был бы у тебя самострел или хотя бы лук… Ты же эльф, почему лук не носишь? Я все время удивляюсь.

– Даже если бы он у меня был, то в подземелье, в этих каменных кишках с ним делать нечего. Я б его с собой не взял, – терпеливо пояснил Ириен. – Давай поищем другой выход.

– Давай, – согласилась Джасс.

Они бросили прощальный взгляд на недостижимую дыру и пошли дальше. Мрачные прогнозы начали сбываться очень скоро. Огромные каменные врата, когда-то открывавшие проход в зал, были взорваны, и теперь куски гранита, покрытые искуснейшей резьбой, перемешанные с кусками простой породы, заполняли арку сверху донизу. Ириен воспользовался этой рукотворной осыпью только для того, чтобы залезть на нее и с высоты осмотреться. Слезая, он сильно ругался на нескольких языках, и по этому признаку Джасс поняла, что разведка ничего не дала. Зал был слишком велик, а света чересчур мало.

Но сдаваться никто не собирался, и решено было продолжить путь вдоль стены. Росписи уже не радовали глаз своей кровожадностью, и вскоре Джасс перестала обращать внимание на фатальные сцены, тем более что разнообразием они не отличались. Тангары везде побеждали своих многочисленных врагов, невзирая на численное превосходство противника. А ведь, насколько она помнила хроники, никаких особых побед за тангарами не числилось. Этот народ многое претерпел за свою многотысячелетнюю историю, проявляя в меру сил и чудеса отваги, и глубину предательства, но своего нынешнего благосостояния тангары достигли в основном благодаря терпению, трудолюбию, сплоченности и богобоязненности. Впрочем, тангары-мореходы с побережья Вейсского моря никогда не притеснялись остальными расами, в отличие от своих родичей из горных анклавов, которые сумели перессориться со всеми соседями, а иногда и насолить им по-особенному гнусно.

В Ятсоунском храме изучению истории обитаемого мира уделялось времени ничуть не меньше, чем затверживанию порядков богослужения или совершенствованию в обрядовых танцах. Жрец или жрица Оррвелла, как, впрочем, и иных богов, могли считать на пальцах и с трудом разбирать аддические письмена, но все основные события и даты последних пяти тысячелетий накрепко застревали у них в голове. В основном благодаря бесконечной зубрежке, повторению и пересказыванию. Прошло двенадцать лет, как Джасс покинула Ятсоун, но она и сейчас наизусть помнила «Сорок битв», «Века и песни», «Плач о деве Иньеросэ». Пересказ занял бы это примерно два шестидневья, если не есть, не спать и не пить.

Как раз в «Плаче» речь и шла об одном неприглядном деянии тангарских горцев. Когда жадные тангарские мастера, решив, что при оплате драгоценностей эльфы их обманули, сожгли и разграбили Канолон, один из самых древних эльфийских городов, похитили принцессу Иньеросэ и объявили ее заложницей. Сначала ее отец вместе с требованиями получил отрубленный мизинец, затем второй, а третьего пальчика эльфы дожидаться не стали, уничтожив поголовно весь клан и изгнав остальных северных тангаров в Проклятые горы, где водилась нечистая руда, вызывающая тяжелые болезни. Именно после трехсот лет проживания в тех местах тангары получили оскорбительное прозвище «гномы». В подземных выработках народ стремительно вырождался, дети рождались уродами, женщины умирали родами, а те, кто выживал, продолжали рожать коротконогих карликов с непомерно большими головами. И когда потомок Финнеджи – Лирдейлэ увел эльфов из Риньеннели, нынешнего игергардского Ланданнагера, за горы Ши-о-Натай, пришедшие на освободившиеся земли люди обнаружили странный низкорослый народ с темной кожей, в котором ничто не осталось от истинных тангаров – высоких, светлокожих, светловолосых и светлоглазых. Люди назвали их гномами, боялись и сторонились своих недружелюбных соседей, и те быстро вымерли, оставив после себя ужасную память. И по сей день, назвав тангара «гномом», можно было поплатиться жизнью.

Тангары с юга тоже немало зла сделали и людям, и оркам. Войны с ними шли с переменным успехом, и тангары народа Трайана то затворялись в подгорных крепостях, то выплескивали свои силы на поверхность, основывая города и царства. Так продолжалось несколько тысяч лет, пока Мергисидир Меч Свершений не решил, что раз на стыке меж Великой степью и благословенной долиной Теарат становится слишком тесно от людей и орков, то нужно поискать более спокойные места. Например, северные отроги Маргарских гор, малонаселенные и суровые, где полным-полно уединенных долин, не слишком плодородных, но свободных от вездесущих орков и многочисленных людей.

– Тебе не кажется, что света стало меньше? – спросила Джасс, когда в очередной раз не смогла рассмотреть вырубленную в камне надпись у себя над головой.