Знай свое место - [28]

В это время по программе ТВ начались новости и я прекратила бесполезный спор с Шурой.

"Сегодня днем в аэропорту Лас-Вегаса был задержан очередной террорист, гражданин Аргентины. Он вел себя более чем неординарно. Захватив "Боинг-747", террорист не удосужился взять ни одного из пассажиров в заложники. Все 147 человек, находившихся в салоне, были выгнаны им из самолета и беспрепятственно спустились по трапу. Пройдя в кабину экипажа и угрожая пистолетом девятого калибра, террорист потребовал от пилотов ни много ни мало - следовать курсом в Антарктиду и высадить его там. Командир экипажа героически отвлек террориста краткой лекцией на тему теории и практики взлетно-посадочных процедур в летном деле, доказывая, что требуемое невозможно. Пока террорист внимательно слушал мнение профессионала, группа оперативного реагирования повязала преступника..."

Я громко ойкнула. Шура, услышав эту новость, дернулся и порвал на гитаре струну. Мне хотелось закричать - "Вот видишь! Вот видишь!", но не стала. Шура не глуп. Больше мы темы бытия московских вампиров не касались.

Еще в теленовостях упорно продолжали показывать мою фотографию ("Хорошее фото", - сдержанно заметил как-то Шура), значит, для меня все выходы из города все еще были перекрыты. Федя был мне необходим. Имея в наличии собственное, тщательно законспирированное государство, он многое мог для меня сделать. Хватит изображать из себя мышку, прячущуюся от кошки. Пора начинать действовать.

15.

Не так давно я начала вечерами выходить на улицу. По квартире в парике я ходила целыми днями - мало ли кто мог прийти к Шуре. Но грим накладывала только перед выходом из дома. Я и сама не узнавала себя в зеркале, а уж ищейки и подавно ничего не заподозрят. Я бродила между многоэтажных домов по соседству, останавливаясь перед каждым подъездом и пристально всматриваясь в темноту подвалов. Но заходить туда не решалась. Недалеко был замечательный сквер - с великолепными кустами сирени, которые в мае будут привлекать влюбленных божественным ароматом, и целехонькими лавочками, не искалеченными руками юных варваров. Меня манили его ранне-весенняя безлюдность и редкая для города свежесть. Обычно в сквере вечерами всегда было много милиции, и я не рисковала гулять по аллеям.

Но сегодня, намотав по дворам несколько часов и километров, я почувствовала неимоверную усталость. И разозлилась. В конце концов, не хочет показываться - не надо. Пусть его совесть замучит, если меня узнают. Еще не совсем стемнело, но сумерки сгущались быстро. Плюнув на опасение быть узнанной (первейший признак частичного помешательства), я решила выкурить на лавочке под сенью сирени пару сигарет.

Выбрав скамейку почище и место потише, я села и закурила. Когда мимо прошел первый патруль, я взмокла, несмотря вечернюю прохладу. Но они лишь скользнули по мне равнодушными пустыми глазами и проследовали своим путем. Я почувствовала себя уверенней. Значит, будь у меня документы на другое имя, я смогла бы ускользнуть из города, решив все проблемы разом. Но новые документы еще надо достать. Я начала перебирать в уме знакомых, кто мог бы помочь в столь щекотливом деле. Вспомнив всех и каждого раз на десять, я убедилась, что приобретение документов пока невозможно - только один заслуживал доверия до такой степени и имеет такую возможность. Но он был вне пределов досягаемости.

За размышлениями я и не заметила, как кто-то присел на мою скамейку. С самого края. Разглядев, наконец, мужскую фигуру, я ухватилась за сумочку. Она успокоила меня своей тяжестью: там лежал небольшой дамский пистолет, приобретенный по случаю. Винтовку я тщательно спрятала еще до перехода на нелегальное положение, а пистолет всегда держала при себе - я слишком хорошо знала этот Мир. Без оружия я была совершенно беспомощна. Меня мог бы одолеть подросток. Но, зная, что оружие рядом, я чувствовала себя более уверенно.

Я снова подобралась, почуяв угрозу. У агрессивности есть свой запах мысли, я физически ощущаю его на улице, проходя мимо чеченцев с их вечно масляными и одновременно жестокими глазами. Впрочем, не только для них присущ этот запах дикого зверя. Насколько я могла видеть, сидящий рядом не был славным вечно небритым сыном гор. Он источал весьма осязаемо нечто другое - непредсказуемое и агрессивное амбре психически больного человека. Оставаться здесь стало небезопасно. Я поднялась, одернула юбку и двинулась к выходу. И уже почти миновала незнакомца, когда он быстрым движением схватил меня за руку и хищно дернул к себе. От неожиданности я не устояла на ногах.

Увы, достать пистолет я не успела. Сумка сорвалась с плеча и отлетела на несколько шагов. А злодей не собирался предоставлять мне свободу действий. И барахтаться бы мне бессильно под мощным и вонючим телом насильника, если бы он не совершил глупейшей ошибки. Чтобы совершенно подчинить слабую женщину, самец свободной рукой вцепился мне в волосы. Вернее, в парик. И ослабил хватку на моем запястье. Это был шанс. Я резко присела, вырывая руку и освобождая голову от парика. Тех нескольких секунд, пока мужик оторопело смотрел на снятый скальп, мне хватило, чтобы подхватить и открыть сумку. И когда подонок сообразил, в чем дело, я привычно смотрела на него поверх ствола.